— Шутишь? Говори все, что знаешь.
— Тут самый сок! До его рождения они с женой пытались развестись. Информация закрытая, знаем только мы с тобой и Ленинский районный суд. Короче, жена устала от его… внимание… барабанная дробь…
— Я тебе сейчас тресну! Говори!
— … измен! Пара-ба-бам! Подали на развод, уже начали делить детей и имущество, как вдруг суд сворачивается, и все кончается примирением сторон.
— По причине?
— Да жена его оказалась беременна третьим и поняла, что на одни алименты не проживет. Сама нигде не работает, шьет одежду на заказ, но денег с этого много не заработаешь, а еще троих детей воспитывать… Короче, мелкий семью спас, а папаша их все не уймется, видимо.
— Где ты нашел этот алмаз? — восхищенно спросил я.
— Есть у меня одна красоточка, — Макс снова прикрыл Мишке уши. — Грудь больше головы, задница… в целом, есть за что подержаться! Давно уже с ней знаком, периодически встречаемся. А самое главное — отходчивая!
— Ладно-ладно! Мы отошли от темы.
— Не сильно-то и отошли. Потому что мало того, что она работает в этом суде, так еще ей посчастливилось сидеть на самом слушании Терентьева!
— Секретарем?
— Бинго!
Слова Макса потекли по моим венам опьяняющим теплом. Я готов был броситься ему на шею и расцеловать!
— Ты видел дело?
— Пришлось ради этого не хило так потрудиться! Три раза.
— Избавь меня от этого, умоляю. Скажи, что ты снял копии!
Макс лукаво поиграл бровями, растянув интригу до последнего, а затем медленно утвердительно кивнул.
— Ты просто… ты… — вырывалось у меня. — Макс, ты самый лучший человек в этом мире!
— Да ладно! — улыбался он и кивал, воображая аплодисменты. — Можно просто господин Бог, этого будет достаточно.
Ловелас со стажем! Как это к месту! Как это приятно! Тогда у меня не оставалось сомнений — дело практически раскрыто. Дам им немного времени и сделаю качественные снимки, чтобы у Плешецкого не было ни единого вопроса!
Но шло время, дни за днями — пролетела неделя. Из развлечений у Плешецкой были второсортные фильмы, которые она любила пересматривать чуть ли ни каждый день. Часто она ходила в кафе, созванивалась с людьми, но все разговоры были деловые. Так, я узнал, что ей пришлось уволить рабочих, после которых краска на стенах посыпалась точно песок, а ее Арс Терентьев все еще не нашел замену. Плешецкая переживала — до открытия ровно месяц, а стены голые. Меню уже готово, персонал практически собран, надо начинать расставлять мебель и наводить красоту, но все шло не по плану. Иногда я ловил себя на жалости к этой юной девушке, но затем вспоминал зачем просиживаю пятую точку, и все становилось на свои места.
В понедельник утром Плешецкая шла, смакуя наступающее лето — сладкий запах цветения яблони, скошенная трава, белые одуванчики, лысеющие на ветру. А я наблюдал за ее прямой осанкой и острым носом в профиле и думал, почему красивые женщины всегда оказываются суками? Плешецкая не носила вульгарный маникюр, ее лица не коснулся шприц косметолога, одежда дорогая, но сдержанная. Редко я встречал женщин, которые имея неисчерпаемый запас денег не тратили бы их на ботокс или прочую чушь.
Она зашла в аптеку, а после свернула с главной улицы во двор с бедными серо-коричневыми пятиэтажками, убитыми детскими площадками и подъездами, не внушающими доверия.
Плешецкая села на скамейку около одного из подъездов, обняв старушку, поджидавшую ее. Руки пожилой женщины похлопали Плешецкую по спине, и я заметил какие у нее были кривые и опухшие пальцы. Сама она крохотная — подуй ветер и старушку тут же снесет. Возле скамейки стояла трость.
Я сел чуть поодаль, скрывшись за кустами сирени.
— Как ты? — спросила Плешецкая.
Голос старушки я слышал отрывками, таким он был тихим и неровным.
Плешецкая протянула женщине пакет из аптеки:
— Вот, возьми. Когда придет медсестра?
— К трем. Уже места живого нет от этих уколов.
Плешецкая взяла женщину за руки, бережно поглаживая опухшие пальцы.
— Все будет хорошо, мам. Всего-лишь очередной приступ. Скоро станет легче.
— В моем возрасте легче станет только после смерти.
— Не говори так! Ты столько лет борешься, и в этот раз все будет так же.
Она отвела взгляд от матери, засмотревшись на играющих детей. Нос ее покраснел, она нервно шмыгнула и натянула улыбку.