— Займись своими обязанностями, — резко раздалось за спиной. Нервы треснули меня по пяткам, и я подскочил. Лика смотрела на меня с непривычной злостью.
— Послушай, ситуация…
— Тебя не касается, — прервала она меня, выхватывая из рук стул. — Понимаю, может быть, я зашла слишком далеко, позволяя нашему общению стать неформальным, но в конечном итоге я остаюсь заказчиком, а ты работником, который сейчас должен быть в кладовой, а не уши развешивать! Открытие послезавтра, а у нас все на соплях держится! Если так и дальше собираешься совать свой нос в мои дела, то лучше уходи!
Я слышал сколько раздражения и страха таилось в ее голосе. Последние нервные клетки она тратила на совершенно чужого ей человека, который нарушал личные границы. Вчерашняя ссора так и не исчезла, а осталась терзать ее сознание. Только я не понимал почему Лика так резко реагирует. Стрессовая ситуация длится уже достаточно долго, и дело не может быть только в открытии.
Не дождавшись от меня ответа, Лика отвернулась, ставя стул за бар, и ее рукав неловко задрался, оголяя фиолетовый синяк на локте.
И тогда я понял истинную причину ее раздражения.
XXI. Нет, она будет отрицать все хорошее, что происходит в ее жизни
В тот вечер, когда Лика поздно вернулась домой, и Артем поджидал ее в темной гостиной, по его любимому сценарию, от которого у нее волосы вставали дыбом, она и получила тот синяк. Лика увидела тревогу во взгляде Леши, когда он его заметил, и прокляла себя за то, что не надела водолазку. В вязаной обтягивающей водолазке рукава не задираются случайным образом, но на улице было слишком жарко для такой одежды. И вообще последние годы выбор одежды вгонял Лику в депрессию. Она смотрела на горы нарядов в ее гардеробной, но видела в них лишь те побои, которые наносил ей Артем, а потом извинялся этими тряпками! Например, синий костюм. Он был невероятно красивый, и так идеально подчеркивал изящную талию Лики, но она надела его лишь раз, а потом мучилась пол ночи, потому что все ее тело саднило. Она чесалась и чесалась несмотря на то, что трижды оттерла мочалкой все тело до скрипа. Ей казалось, она все еще чувствует уколы шерсти, хотя пиджак вовсе и не был колючим, наоборот, его шелковый подклад приятно лоснился к коже.
Последние три недели она жила словно в тумане. Бесконечный поток тревожных мыслей об открытии арт-кафе переплетался с образами красавчика в поношенной одежде, которую не жалко испачкать в краске. Она смотрела, как играют его мышцы спины в промокшей от пота футболке, как он откидывает назад взмокшую челку резким движением головы. Тепло его взгляда проникало к ней под кожу, расплываясь мелкими мурашками. Лика одергивала себя, вспоминая о том, что она вообще-то носит кольцо на правой руке, но ничего не могла с собой поделать, когда видела Лешу. Все ее мысли словно покидали голову, оставляя за собой пустырь с перекати-полем.
Вначале она даже наслаждалась этими давно забытыми чувствами. Словно ей снова шестнадцать, и она смотрит как ее парень-футболист набивает мяч на коленке. Но со временем, она поняла, что ей мало просто смотреть. Мало вести с ним светские беседы. Мало наслаждаться короткими рабочими встречами. Ей хотелось узнать его ближе, почувствовать его запах. Запах красивого мужчины. Хотелось ощутить тепло его прикосновений к ее коже…
Однажды ей даже приснился эротический сон, чего с ней не случалось уже очень и очень давно. Она проснулась от тянущего низ живота чувства и обнаружила, что вся ее пижама промокла насквозь. За завтраком, сидя за одним столом с Артемом, она краснела так, что он спросил, все ли с ней в порядке, и нет ли у нее температуры…
Она не могла влюбиться в Лешу, нет. Лика знала, что такое любовь, и то влечение, которое она испытывала к нему, никак не было на нее похоже. Любовь — это то теплое чувство, когда вам не напряжно вместо помолчать, когда он заботливо укрывает тебя пледом, если у тебя мерзнут ноги, когда он беспокоится о состоянии твоей мамы… Словом, любовь это точно не про безудержное желание закутаться в человека как в одеяло и задохнуться всем его естеством…
Но каждый раз, когда Лика возвращалась в кафе и видела там Лешу, она забывала обо всем на свете. Ей самой не верилось, что она может испытывать такие сильные чувства. Может быть, давно, еще в десятом классе, она и чувствовала что-то подобное, но это было словно в другой жизни, так далеко, что уже и неправда.