Дверь в квартиру Марины была закрыта. Он стал колотить в нее, не обращая внимание на боль в руках. Из-за соседней двери послышался шорох. «Подглядывают как крысы! Нет, чтобы помочь!» — подумал Макс и принялся выбивать дверь плечом. Конечно, это было бессмысленно, ведь дверь железная, и на петлях она держалась крепко. Он продолжал биться плечом, пока это не стало невыносимо больно, а затем он принялся долбиться ногами. Дверь уже изрядно помялась, но открываться не собиралась. Макс выкрикивал имя Марины, и звук его встревоженного голоса эхом проносился по лестничной площадке. Из соседней квартиры наконец кто-то крикнул, что вызовет полицию, и Макс ответил: «Вызывай быстрее!»
Гриша, не намереваясь ждать полицию, решил, что пора, и открыл дверь. Замахнувшийся ногой Макс больно ударился косточкой под щиколоткой и завопил.
В полубредовом состоянии, вызванном страхом и адреналином, Макс кинулся на Гришу точно Моська на слона. Ведомый таящимся в глубине души чувством ответственности за семью он готов был поставить свою жизнь под угрозу, не задумываясь о последствиях, видя перед глазами лишь единственную задачу — защитить сына и женщину, которая его родила.
— Где они!? Где!?
Краем уха он услышал плач Мишки, но не поверил, что это именно он. Бугай, на которого кидался Макс сдачи не давал, лишь уворачивался от смехотворных попыток ударить, и тогда Макс бросил это дело, ринувшись в детскую.
Марина сидела на кресле, прижав сына к груди, убаюкивающе раскачивая его из стороны в сторону. Лицо ее было влажным от слез, глаза красные и измученные. Когда Макс ворвался в комнату, она посмотрела на него и почувствовала облегчение. Словно теперь ей ничего не грозило.
Словно теперь они в безопасности.
Взъерошенный Макс упал на колени перед Мариной и одним широким движением обхватил их с Мишкой, заключая в объятья.
— Что он сделал? — спросил Макс. Голос его все еще дрожал.
— Ничего, все в порядке, — шепнула Марина. — Все в порядке, он его не тронул.
— А тебя?
Марина опустила взгляд.
— Со мной все хорошо.
Злость синим пламенем разлилась по венам Макса, разгоняя кровь. Он заслонил Марину спиной, развернувшись к вошедшему в детскую бугаю.
— Ты кто такой!? И что тебе надо!? — закричал Макс.
— Все, что мне было надо, уже сделано. Это тебе привет от Артема Васильевича, чтобы ты больше не совал свой нос, куда не следует, — спокойно ответил Гриша.
— Куда́ не следует!?
— У меня нет ни приказа, ни желания вредить вам троим. Мне сказано заманить тебя домой и удерживать здесь, пока Артем Васильевич не разберется с делами.
— Какими делами?
— С твоим напарником.
Холодок пробежался от ушей до кончиков пальцев. Макс нервно сглотнул, осознав, что все это было ловушкой, чтобы нейтрализовать помощника. Чтобы у Плешецкого была возможность разобраться с Лехой один на один. Макс все же наделся, что это будет действительно один на один, ведь иначе у друга не останется шансов.
— Что он с ним сделает? — спросил Макс уже чуть поспокойнее. Страх за сына и Марину прошел, теперь в его голове вертелся план дальнейших действий.
— Это уже не мое дело.
Макс думал, сколько полиция потратит времени, чтобы приехать сюда, учитывая их любовь к своим прямым обязанностям. Минут двадцать? Тридцать? Продержится ли эта обстановка все так же спокойно до того времени? Ответов на эти вопросы у Макса не было, и что делать дальше, он не знал.
Марина взяла его за руку, и Макс подумал, что все самое важное он уже сделал. Оставалось отдаться воле случая. В этот момент он дал себе слово, что больше никогда в жизни не свяжется ради денег ни с чем криминальным.
В кармане Гриши завибрировал телефон. На том конце раздался крик мужчины, но Макс не мог разобрать ни слова. Судя по тому, как побледнело лицо бугая, случилось что-то страшное. Макс перестал дышать, переживая за друга. С другой стороны, вдруг новости плохие только для Плешецкого?
Не проронив ни слова, Гриша отключился от вызова, и глаза его уставились в одну незримую точку. Он пытался сообразить, как лучше поступить в такой ситуации. Деньги — это, несомненно, весомый аргумент пойти на преступление, но теперь он мог лишиться не только их, но и своей свободной жизни. Полиция может нагрянуть в любой момент — кто знает, вдруг они решили взяться за голову и приехать раньше обычного. А он удерживает людей насильно, это уже уголовщина. Еще ношение незарегистрированного оружия. А где ношение, там и приобретение. Словом, Гриша взвешивал риски.
В конечном итоге, его преданность Плешецкому оказалась слабее желания жить в свое удовольствие. И когда Плешецкий опомнится и дойдет до мысли, а что сделал его телохранитель в тот момент, когда он был ему так нужен, — Гриша уже будет далеко.