- А? - нет, по его серьезным протрезвевшим глазам понимаю, что не врет, но как-то романтикой меня даже не огрело. Бред, не иначе.
- То! Что не ясно? - Малой злится. Он, может, и предполагал, что я кинусь к Вадиму на шею со словами: “Любовь моя, я ждал этого всю жизнь!” По тому, как меня перекосило, даже Август растерялся.
- Что, вообще нигде не екнуло? - уточняет, переглянувшись с Вадимом.
- Не очень, - честно признаюсь. - Может ему, - кивок на Вадьку, - на колени упасть или цветы подарить? - понимаю, что бред несу, но состояние отдаленно напоминает шоковое. Вероятно защитная реакция, но отношение мое к нему не шибко поменялось, от слова совсем.
- Если ты думаешь, что я томно вздыхаю по ночам, сижу в подъезде под твоей дверью, пишу стихи и плачу, то вот хуй, - буднично отвечает Вадим, шлепая Малого по рукам и не давая ему затянуться.
- Чего это? - какая-то странная у него любовь, скажу я вам.
- Оно мне зачем?
- Август, ты слово “любовь” с “неприязнью” не перепутал? - атмосфера накаляется, улыбки на лицах становятся лживыми, Денис злится - я вижу как его потряхивает - и окончательно ни хрена не понимаю.
- Это из-за неприязни нашего друга так ломало, да? - поворачиваюсь к Денису, не узнавая его голоса. - Поэтому он, стоило только тебе удариться в очередной роман, бухал не просыхая так, что в клинике лежал две недели. Не спился чудом. Август выхаживал, - теряю опору в ногах, хочется сесть, а еще лучше убежать. Голые эмоции проникают под кожу, в каждую клетку, и больно ранят. Но так и остаюсь стоять на месте обездвиженный.
- Я не видел ничего такого.
- Еще бы ты видел, - подхватывает Август, злость в его звонком голосе слышна особенно ясно. - В очередной раз влюбившись, ты терял голову, свято веря, что нашел своё счастье. Полностью уйдя в ощущения, ты пропадал, а Вадим слишком хорошо умеет скрывать то, что не хочет показывать.
- Но вы-то знали! - срываюсь на них. - Знали и молчали. За глаза считали меня тварью, да?
- И в мыслях не было, - легко отвечает Ден, дергает меня за руку, роняя на кровать, но больше прикоснуться не пытается. - Вадим просил не вмешиваться, говорил справляется, и пока он действительно держал все под контролем, говорить не было смысла.
- Прекращайте поднимать скандал на ровном месте, - встревает Вадим, закрывая форточку. Прохладно. - Это все не имеет значения, - произносит спокойно, прямо, без давления глядя мне в глаза. - Какая, к черту, разница, кого я люблю или нет? Это мои чувства, я к ним привык, мне с ними комфортно, есть-пить они не просят, жертв не требуют… Малой, поставь бутылку, с тебя хватит, - шикает на Августа, тянущегося за добавкой.
- Злой, - сокрушается Мелкий, плюхаясь на кровать, и, подперев пяткой пружинистый матрас, укладывает голову на коленку.
- Какая-то у тебя любовь… странная, - признаю при всех, сам уже потерявшись, что, вообще, должен чувствовать. В груди мягким теплом греет алкоголь, посылая по телу слабость и лень в движениях, мозг постепенно отключается, вот только нервная система, сука, все никак не успокоится. Пальцы дрожат и в жар бросает. Но этот разговор, видимо, смущает только меня. И как я теперь должен к Нему относиться?
- Любовь - моя, и тебя она не касается.
- Да ну?
- Ну да. Тебя в ней участвовать не заставляю, больше того - этого не желаю.
- Ты противоречишь самому понятию любви, - возражаю открыто, язык заплетается - бля, я напился.
- Каждый в это понятие вкладывает свой смысл. Лесь, если я тебя люблю… - блядь, да что такое-то?! Как можно об этом так спокойно в глаза говорить? И задолбал меня этот фейерверк в груди, бесит, злюсь. - …тебя это ни к чему не обязывает. Я не прошу тебя собирать вещи и переезжать ко мне, ждать меня после работы и кормить ужином - это, по сути, нереально. Зная твой блядский характер, такие нервотрепки мне ни к чему, мне их и на работе хватает. А отшугивать от тебя ебарей и баб блядливых, уж простите, годы не те, не опущусь до подобного.
- Ты все равно козел, - это сказал не я, а мое подсознание.
- Обидься на меня и не разговаривай со мной, по возможности - подольше, - улыбается аки хищник перед охотой и, подцепив почти дремлющего Августа, тянет его на выход. Малой еле передвигает ногами, что-то несвязно бубнит, смешно морщит нос и молодеет лет на пять. Несмотря на его морщинки вокруг глаз и детскую улыбку, он уже взрослый мужчина, хоть и выглядит на двадцать, если пристально не разглядывать.
- Все по нарам, отбой.
- Пиздец шутка в тему, - возмущаюсь, кидая в него откушенным Августом яблоком.
Они уходят, становится пусто и неуютно. Остаюсь в растерянности.
- Ден, че за фигня, а? - оборачиваюсь к другу, ненадолго залипая на его холодном, глубоком взгляде серо-зеленых глаз.
- Леська, не заморачивайся, Вадим всегда был с причудами.
- Мне-то теперь как быть? - начинаю откровенно срываться. Злюсь. Хочется бить посуду, орать, выть дурниной, но позволить себе могу только глубокий вздох.
- Ничего. Меня выслушать, - склоняет голову к плечу, скрестив кисти на коленях и сгорбив плечи.
- Ты все еще про Вадима? - спрашиваю, и так зная ответ. Он отрицательно мотает головой, опуская взгляд.
Ссутулившийся, бледный, испуганный, заросший недельной щетиной, с потухшим взглядом - он будто сломался. Это больно осознавать, но все происходящее сейчас сильнее всего отразилось на нем.
Да, мы всегда были близки с ним, всегда делились правдой, не было меж нами лжи, и за это я готов ручаться, а сейчас он потерянный, сбитый с толку и погрязший во всем этом дерьме из-за меня. Чувствую себя ничтожеством.
Нерешительно подхожу ближе, сажусь перед ним прямо на грязный пол задницей, согнув ноги в коленях, и выжидательно на него смотрю, даю время собраться. Он пару минут изучает мое лицо, думает, и все же решается.
- Я спросить хотел… Почему ты тогда позвонил мне, а не Вадиму? - поднимает на меня взгляд полный боли и тоски. - Ты же обычно ему звонил.
- Обычно я не хотел тебя волновать. Ты сразу начинал таскать меня по врачам и жутко нервничать, а ему все было фиолетово, - задумался, - как я считал.
- А в этот раз? - ждет, боится, а меня ломает от его искренности, гнет так, что вцепляюсь пальцами себе в колени, сжимаю их до боли, чтобы не застонать от отчаяния.
- Я не хотел подставлять тебя, Ден, правда не хотел. На автомате же все было. Я и номер-то твой по памяти набирал, хотя все ваши знал. Оно само, понимаешь?.. - почти скуля, глядя на него взглядом побитого щенка. Я виноват перед ним, очень виноват.
- Лесь, - сухой сдавленный голос резанул слух, от шока распахиваю глаза, холодея душой. Из его всегда смеющихся глаз капают слезы. Крупные капли стекают по щекам, а на губах больная улыбка. - Лесь, прости меня, - шепчет, сползает вниз, ко мне между ног, утыкается лицом в мое плечо, крепко сжимая сильные руки у меня на спине. А я рук поднять не могу, обнять его, утешить, потому что ШОК! Ступор! Я потерян! Я, блядь, щас сам разревусь или сдохну уже, наконец! - За предательство прости, что не смог помочь. Я хотел, честно… - шепчет едва разборчиво, а мне и слышать не надо, о чем он толкует, мне достаточно того, как ему паршиво, чтобы заранее простить ему все. - Ты верил мне. Я знаю. Всегда доверял. Только я знаю тебя настоящего, как и ты меня. Я тебя больше чем братом считал… - сбивается на всхлипы, сам нервно смаргиваю слезы, неожиданные, дикие, сейчас совершенно ненужные. Это все эмоции. - Всегда старался помочь, хотел помогать, и был уверен, что смогу пойти ради тебя на все. А тут струсил. Я испугался, Лесь, - повышает голос, приподнимая голову и садясь передо мной прямо, только рук с плеч так и не убирает, держит, боится, что сбегу. Какой там сбегу?! Я дышу через раз и сердце колет невыносимо. Плохо! - Я предал тебя. Тебя. И боялся этого всю жизнь, сам боялся, и не смог через себя переступить, сдался. Я трус! Я ничтожество! Ну, чего ты молчишь?! - уже орет мне в лицо, и я не успеваю перестраиваться за его эмоциональным фоном. Серо-зеленые глаза напротив пьяные теперь уже от эмоций, от боли, от страха потерять, горят живым огнем. А мне страшно. Что довел его до такого состояния - страшно.