— Я ничего не вижу… Не вижу я ничего. Ничего-ничего, совсем ничего не вижу. И не слышу тоже.
Как мы мимо пройдём, шорох маскировочных портянок по утоптанной тропе удалится — оттаивают и стараются быстрее из здешних жутких мест исчезнуть. Всё-таки маскировка — великое искусство.
К прикрывающему стоянку мониторов форту удалось подобраться почти вплотную. Выбираю места для своих головорезов, нарезаю сектора наблюдения, назначаю ориентиры. Сам устраиваюсь в наиболее перспективном месте — уютная такая пивная, угловой столик стратегически удачно занимает возвышенное положение, и посетителей немного. Ставлю на стол буссоль, заказываю пинту холодненького и приступаю. Через тридцать две минуты сорок семь секунд имею в блокноте схему обороны с указанием уязвимых мест, расположения часовых, режима охраны, паролей и план скрытного выдвижения к объектам атаки. Опыт не пропьёшь! По крайней мере, с пинты-другой светлого ничего с ним не станется.
Снимаю парней и приступаю к этапу скрытного выдвижения в расположение части.
Что вы говорите? Наблюдателей когда опрашивать буду? А зачем? Из них разведчики, как из нашей Анфиски любовница. Наговорит она вам на три райских наслаждения, напишет на восемь, а увидишь глазами – сплошное расстройство и совращение малолетних.
Зачем брал? Так они все трое жениться собрались. После нашего рейда героическим героям какая откажет? Ну и для прикола, конечно.
Василий Основин aka Bespredel
Брать форт отправились без местных. Нет, если кто соберётся устроить шоу с криками, воплями, форсированием водной преграды под обстрелом и горящими статистами для создания нужной автору атмосферы — клава ему в руки, уроду. После такого задела ему останется только секасу в коктейль добавить — правильного с грязной и не нашего с чистой (естественно, когда это наши с чистой-то спали, а? Автор-то патриот, ему грязную подавай). Поубивал бы.
Нам нужно было сделать янки, а зрелищность она враг эффективности. На кой чёрт нам переправа? У противника абсолютное превосходство на море. Их лоханки последнюю неделю к занятому нами берегу плавают, как на работу, и меньше трёх-четырёх десятков снарядов не выпускают. Ничего пока не натворили, но если им эту борзость спускать с рук, обязательно куда-нибудь не туда попадут. Оно нам нужно?
После фестиваля, который вчера устроил Свояк, наша кавалькада большую часть пути проделала по обезлюдевшим местам. Местные убрались от греха подальше — приучены уже избегать людей в камуфляже. В чём-чём, а в отсутствии смекалки аборигенов не упрекнуть. Ближе к окраинам города верхом ехать не рискнули — отдали лошадей Мигуэлю (или это был Алехандро?), разобрались по группам и пошли, аккуратно осматривая окрестности.
Крестовский и напросившийся к нему в корректировщики Свояк свернули в неприметный проулок и растворились в темноте. За ними, выдерживая дистанцию, почти бесшумно перемещаясь от стены к стене, поводя по сторонам трубами навёрнутых на стволы глушителей, двинулась группа прикрытия.
Рыхлый и его Чинганчгуки скользнули к смутно темнеющей впереди массе форта. Он тут совсем новенький можно сказать, дитя войны Севера и Юга. Ещё и пятидесяти нет. В ночной прицел видно, что часовые на ближней стене собрались в кучку и травят байки. Сейчас прилетит им за нарушение правил несения караульной службы. Индейцы вскидывают левые руки и утыканные стрелами охраннички кулями валятся со стены. Надо же, а мы смеялись над Рыхлым и его страстью! Нашёл-таки общий язык с обитателями резерваций, нашёл!
Наша очередь.
Трясется под ногами хлипкая лесенка — хорошо, стена невысокая. Переваливаюсь через парапет, отпрыгиваю в сторону, вскидываю свой «Хеклер» — целей нет. Веник и Виталя принимают влево. А ББ хакает, и ствол в руках ходуном ходит. Теоретик. Перед ним лучше не становиться, учту.
Лестница со стены внутрь форта широкая, кирпич не расшатан, за это отдельное спасибо неизвестным строителям. Из-за моего плеча раздаётся короткий лязг, часового у входа в арсенал отбрасывает на стену, он роняет винтовку и медленно сползает на землю.
Теперь штаб и казарма. Надо спешить — за нами через стену уже ломятся пернатые (или оперённые?) воины Рыхлого.
Выпрыгиваю из-за угла и бью ножом в шею часового у штаба. Уворачиваюсь от хлынувшей крови. Дверь. Закрыта. Разделяемся, ББ и Серебряков бегут через плац к казарме, я выдёргиваю из креплений «Итаку». Будем шуметь.