Перенос
Ухоженная бородка встопорщена, всегда старательно зачёсанные волосы растрёпаны, лицо перекошено. Плащ, чёрный как крыло мрака, сбился набок и не впечатляет.
Ещё бы, для того, чтобы разорвать пачку бумаги, требуется немалая сила и хоть какое-то соображение. Зловещий некромант, наконец, осознаёт тщетность своих усилий, бросает рукопись на стол и начинает рвать на мелкие клочья отдельные листы. Пытается орать, но, утомлённый неудачной попыткой, запыхался и может лишь выкрикивать отдельные слова:
— Бред!
По комнате разлетаются клочья бумаги.
— Галиматья!
Треск очередного гибнущего листа.
— Я что приказал?!
Тяжёлое дыхание, бычий взгляд из-под насупленных бровей.
— Отсебятины не потерплю!
Наконец, дыхание персонажа выравнивается, и к эмоциям добавляется толика информации:
— Попаданец должен оказаться на ВОВ!
Господин в плаще сталкивает рукопись со стола и не скреплённые между собой листы разлетаются по комнате.
— Главный герой должен оказаться в известной личности! Читатель не собирается бежать в библиотеку и выискивать, кто такой Хабаров! И никаких описаний переноса, попал и всё, нечего загромождать текст лишней информацией! Он, как котлета, должен быть готов к употреблению без тщательного пережёвывания. И делать его дешевле из некачественных продуктов, поэтому и вожусь с вами, покойниками!
Хрюнинг выслушивает весь этот крик без малейших эмоций на лице — откуда у зомби эмоции. Команды что-либо делать не было, поэтому бывший специалист по швейным машинкам сидит ровно и даже не дышит. Впрочем, как всегда.
Хозяин переводит дух, вытаскивает зеркальце и приводит себя в порядок. Величественным жестом поправляет плащ и опять превращается в авторитетного и непогрешимого.
— Переписать. Попадаешь героя в… Будённого. Осень сорок первого, конная армия из Крыма вплавь переправляется в Румынию. Захват Констанцы, уничтожение нефтяных месторождений в Бухаресте….
— В Бухаресте? – механически переспрашивает Хрюнинг.
— В Бухаресте, в Братиславе… Сам разберёшься, не маленький. Рейд через Карпаты, мобилизация местных, освобождение пленных из лагерей и удар на Краков. Группа «Юг» в котле, наступление на Москву сорвано. Финал: Ставка, Сталин доволен, намекает на удар через Балканы по Италии. Это для второй книги, понял?
Зомби кивает.
— И чтобы мне без этого, эстетства! Эмоции и прочие рассусоливания мне не нужны! Попадание, всё плохо, ГГ напрягается, находит выход, которого в упор не видят местные идиоты, рывок и победа!
И чтобы без баб!
Хрюнинг молча выворачивает из обёртки очередную пачку бумаги, заправляет в машинку первый лист и бьёт по клавишам:
«Гречиху с поля никто не убрал. Лишь чёрные пятна в местах попадения мин и снарядов разрывали её лохматое красное полотно…»
Наше время. Где-то внутри её величества Московской Кольцевой Автомобильной Дороги. По наличию оргтехники и мебели набившего оскомину вида помещение можно отнести к офисным. Шорох страниц, стук нажимаемых на калькуляторе клавиш. За окном лето, но окно предусмотрительно не открывается – за тройным стеклом стеклопакета струится густой, ароматный Московский Воздух. Гудит кондиционер.
— Они охренели, коллега. Причём в этот раз все сразу. Эпидемия какая-то.
Из смежного помещения появляется голова коллеги – видимо, он сидит недалеко от двери и просто наклонился, не вставая. Усы, бородка и высокий начёс тёмных волос нам явно уже где-то встречались.
— Что, опять требуют заплатить?
— Хуже. Завалили суды исками.
Слышно, как в соседней комнате выдвигается и через какое-то время задвигается обратно ящик стола.
— Плевать, — доносится оттуда. — Не впервой, отобьёмся.
Сидящий в комнате отодвигает калькулятор и смотрит на часы.
— Не в этот раз, к сожалению. Там всё серьёзно. Они получили доказательства печати дополнительных тиражей.
— Что, всех?
— Процентов тридцать, но этого хватит.
Пауза. В соседнем помещении обдумывают ситуацию.
— Слушай, а может им всё-таки заплатить? Половину?
— Ну-ну, — язвительно отвечает видимый собеседник. — Большую часть мы с тобой уже потратили. А твои новые МТА (молодые талантливые авторы) практически не продаются, скоро склад возвратами под крышу забьём. Ты кредиты свои гасить собираешься?
Очередная порция тишины.
— И что будем делать? — у появившейся в дверном проёме головы на лице растерянность и недоумение.