«Бруклин» отработал за двоих. Разнёс захваченный нами во Фриско небольшой миноносец, подавил форт, пушкам которого не хватило дальности. Мониторы мы затопили сами – их старые, заряжаемые дымным порохом орудия тем более ничего не могли сделать. Железнодорожную батарею оснастить мы просто не успели. Не хватило времени и производительности мастерских. Теперь у нас с пиндосами пат — мы отрезаны от моря, американцам нет ходу на сушу. Их хвалёной морской пехоте хватило одной попытки высадиться под огнём крупнокалиберных пулемётов и снайперских винтовок. Крейсер не помог — к тому времени, когда он начал пристрелку, мы уже отошли с берега, а шлюпки с десантом утонули.
Теперь мы держим на побережье наблюдателей, на случай второй попытки десанта, а крейсер время от времени обстреливает понравившиеся его артиллеристам скалы. В общем, все при деле.
Иногда думаю — может, пока был шанс и кое-какие корабли в руках, надо было свалить на Камчатку? Но как тогда быть с мексиканцами, индейцами и китайцами? Бросить на убой? Нет, не по-русски это.
Грохот далёких залпов на эскадре Колчака расслышали из-за горизонта.
— Интересно, — сжимает бесполезный пока бинокль Вера Алексеевна, — с кем это американцы дерутся?
Колчак отвечает через минуту, поправив фуражку и одёргивая китель:
— Они не дерутся. Они кого-то обстреливают. Стреляет один корабль, или два по очереди, ответного огня не слышно.
— Что вы намерены делать в этом случае, капитан?
Колчак покачивается взад-вперёд, будто проверяет, достаточно ли прочно его «Варяг» сидит на воде.
— Военные корабли строят для сражения, уважаемая Вера Алексеевна. А посему вынужден просить вас покинуть мостик и спуститься в корабельный лазарет.
Колчак поворачивается к старшему помощнику:
— Сигнал по эскадре: приготовиться к бою, увеличить ход до восемнадцати узлов.
Пойманный в глубине залива Бодега «Бруклин» дрался до последнего — на крейсерах русской эскадры не раз возникали пожары, в какой-то момент «Боярин» рыскнул на курсе и пошёл в открытое море, но через десять минут повреждённое управление починили, и корабль снова вернулся в строй. Колчак не стал соревноваться в точности стрельбы на дальней дистанции — на его стороне было преимущество в скорострельности и количестве стволов. Будущий адмирал — теперь он и сам в это верил, на полном ходу сблизился с противником. Молодость американского крейсера прошла давно, уйти от группы новых, быстроходных кораблей он не мог. Избиваемый десятками снарядов, теряющий одно орудие за другим, он продолжал безнадёжный бой, стремясь перед гибелью нанести максимальный урон врагу. Когда «Новик», разогнавшись до двадцати трёх узлов, подлетел на дистанцию гарантированного поражения и выпустил торпеду в избитый, объятый пламенем корабль, оттуда стреляли только две чудом уцелевшие пятидюймовки. Две трубы из трёх были сбиты, «Бруклин» кренился на борт, но сдаваться не собирался. Американец попытался уклониться от торпеды, но для очередного решительного поворота у него не осталось сил – рулевые машины разбиты, скорость упала до пяти узлов.
Подводный взрыв подбросил корму доблестного корабля, русская эскадра прекратила огонь и начала спускать шлюпки. «Бруклин» уходил под воду кормой, высоко задрав нос. Моряки прыгали в воду и плыли к подбиравшим их шлюпкам, поддерживая на воде раненых. Большие корабли тонут дольше маленьких. Погибающий крейсер дал своему экипажу достаточно времени для спасения. Потом в его недрах со стоном сдались переборки, вода добралась до котлов. Когда облако вырвавшегося из котельных отделений пара оторвалось от воды, над поверхностью уже ничего не осталось.
Убедившись, что на воде больше нет американских моряков, Колчак развернул «Варяг», покинул строй и медленно повёл крейсер к берегу. По кому-то там янки стреляли, значит, есть повод познакомиться.
— Вахтенный!
— Слушаю, Ваше Благородие!