«привет».
Глава 3
Питер захлопывает дверцу гостиной с таким грохотом, что Гвен кажется, будь у них кипа сервизов на «лучший случай», как у его родителей – они бы все посыпались на пол и разлетелись на кучу маленьких осколков.
Она понимает причину гнева супруга. Во-первых, его довел Джек, он это умеет. О, господь свидетель, в этом Райтсону нет равных. Во-вторых, Питер не смог вовремя высказаться на улице, из-за чего, вопреки логике, не остывал, а злился еще больше, мысленно накручивая себя до крайней точки. Но сдержался он не только ради Гвен, хоть ей и не единожды пришлось призывать его к порядку. Нет, Гвен понимала, что Питеру так же крайне важно мнение окружающих. Кому охота слыть неблагополучной семьей с вечными склоками и скандалами? Всем хорошо известно, что случается с такими семьями.
На них, помимо общественного порицания, вешают всех собак, если вдруг что. Пройдут пьяные и разбрасают бутылки – так это Смиты виноваты, потому что они вечно ссорятся, а потом мирятся за алкашкой. Наверняка, их друзья или они сами. И не доказать обратного, даже если их дома не было в то время. Или, например, у ребенка проблемы с учебой. Как отнесется к этому дирекция школы, если речь пойдет о такой идеальной семье, как Вудли? С пониманием. Потому что Вудли на хорошем счету, Вудли прилежная и благополучная семья, а эти оценки, видимо, просто временное недоразумение. Как в этом случае отнеслись бы к абстрактным Смитам? «О, ну это понятно. Они вечно пьют, дерутся, ссорятся и еще бог весть что. Их давно пора поставить на учет, а лучше забрать детей. Знаете, что я думаю? Таким, как они, не место в нашей школе. Оценки, при таком положении дел в семье – только начало. Начало будущей шпаны, если не криминального элемента».
Ситуация одна и та же – плохие отметки у ребенка.
А вот отношение, как и итоговое разрешение – разнятся, как земля и небо. А из-за чего? Из-за одного только общественного мнения. Из-за зарекомендованного статуса, из-за вежливых улыбок, смеха детей и объятий с бывшим мужем, которого по хорошему стоило бы вместо этого пару раз огреть сумкой, а после влепить звонкую пощечину.
Те глупцы, кто пренебрегают общественным мнением.
Зачастую оно имеет ключевое значение, и Питер, хвала небесам, это понимает. Именно поэтому Гвен сошлась с ним, невзирая на разительную материальную пропасть между ним и Джеком. Не сказать, что у нее был выбор, поскольку на момент знакомства с Питером, они с Джеком уже год как расстались. Гвен предпочитала именно эту формулировку, означающую обоюдное взвешенное решение. От одного определения «брошенка» ее бросало в холод, так как бросают женщин нелепых, глупых, стервозных или …старых. А она не причисляет себя ни к одной из этих групп.
Питер встает у окна, уперев руки в боки, со слишком заинтересованным видом разглядывая дуб, лишь на ствол которого открывается вид именно с этого ракурса. Гвен видит, как раздуваются его ноздри, потому подходит не спеша и очень аккуратно, лишь подушечками пальцев, касается его широкого, массивного плеча.
Супруг реагирует мгновенно. Нет, он не взрывается криком, как начинал свою тираду на улицу, он не одергивается или не разворачивается резко с тем, чтобы испепелить ее взглядом. Нет, продолжив смотреть на ствол дуба, он сухо замечает:
– Джек превзошел сегодня сам себя. Перешел все границы.
– Знаю, милый – лилейным голоском соглашается Гвен – он всегда ведет себя, как ублюдок. Это такой тип мужчин, и чем громче он гавкает – чем жальче кажется. Зато с каким достоинством ты игнорировал его реплики.. Вот оно – настоящая уверенность, настоящее благородство, истинное самообладание. В сравнении с тобой он был просто смешон..
Гвен продолжает распалятся, пока хватает дыхания, потому что прекрасно знает, как важно в такие моменты соглашаться с мужем, нахваливать его, даже если пришел он не «со щитом», а «на щите». Какая разница, что она говорит – главное остается за действиями, а как бы Питер не распалялся почти каждый раз, они продолжают делать так, как удобнее ей.
– Я не договорил – неожиданно перебивает он, не давая жене втянуть воздух для начала следующей тирады – он перешел сегодня все границы. Измывался, словно платит нам за эти унижения. И знаешь, я заметил одну занимательную деталь – на меня он тратил времени существенно больше, чем на своих детей.
Питер медленно, лениво оборачивается к Гвен. Если бы он не снял ботинки в прихожей, то можно было бы сказать, что он повернулся «на каблуках»: