Пока она выгоняет машину, из дома уже выбегает Нейт. В прямом смысле слова выбегает, на ходу вдевая руки в лямки портфеля. Увидев меня, облегченно вздыхает:
– Черт, я думал опоздал!
– Без тебя бы не уехали.
– Не уехали бы – кивает – но Питер смотрит в окно. Если бы увидел, что меня ждали, после школы устроил бы очередную трепку.
– Ага, «семья одного не ждет» – цитирую его утреннюю реплику, после чего улыбаюсь – кстати, спасибо за посуду. В смысле, что выгородил.
– А, да херня – отмахивается – хоть кому-то смог помочь.
– В смысле? – не понимаю.
– Забей.
И только когда мы садимся в машину, я вспоминаю его воинственно-беспомощное выражение лица на кухне, когда Питер у него потребовал передать о «болезни» Нары.
Вот, кому он не смог помочь.
Глава 6
Когда мы подъезжаем к школе, мой желудок сжимается, как и всякий раз, грозясь вытолкнуть завтрак обратно наружу. Усилием воли я подавляю тошноту и, улыбнувшись маме, киваю напоследок:
– Пока!
Нейт же выходит молча, однако мамин наигранно лилейный голосок относится к нам обоим:
– Удачного дня! Люблю вас.
Последнее она договаривает, уже выбравшись из машины. Это тоже ожидаемо. Мама всякий раз находит какую-нибудь причину, чтобы зайти в школу, к кому-то обратиться или что-то сказать. Главная цель, конечно же – «выгулять» свою одежду, внешность и тело. Показать всем остальным родителям, учителям и (не удивлюсь!) даже ученицам старшей школы – что Гвен Вудли все еще сможет их сделать в любом забеге, несмотря на возраст.
– Нейт! – несмотря на то, что зовет она брата, зачем-то оборачиваюсь и я – я передам, что Нара болеет, так что можешь не.. утруждаться.
Покровительственная снисходительная улыбка, которую обычно можно встретить на губах телезвезд, когда им в сотый раз задают один и тот же вопрос «какого это – быть столь известным и богатым?» – мелькает на губах матери, когда она обращается к Нейту.
Тот кивает, прекрасно понимая, как и я, чем обусловлена мамина инициатива. Сегодня ее причина попасть внутрь школы – это сообщить об отравлении падчерицы.
Брат достаточно быстро выбивается вперед и, когда я только подхожу к крыльцу школы – он уже скрывается внутри. Притом, успев подцепить по ходу трех каких-то парней. Наверняка, друзей из его класса или баскетбольной команды. Вздыхаю, заходя в школу между тем одна.
Нервно поправляю юбку, тру пальцами ремешки рюкзака и проверяю, все ли застегнуты пуговицы на моей идеально выглаженной блузке, надетой под низ кардигана с логотипом нашей школы.
Идиотская форма – я никогда ее не любила. Почему в этой форме парням единственное, что надо носить – так это кардиган с логотипом (и то, даже если забудут иной раз – им ничего не будет)? А девчонкам и блузки, и эти дурацкие юбки. Терпеть не могу юбки ровно с тех пор, как в прошлом году одна девчонка в классе засмеяла мои ноги. Мол, она увидела на них волосы. Уверена, уже и она, и все остальные давным-давно забыли тот инцидент, но я это буду помнить до конца жизни.
Теперь, хоть с того дня я и брею ноги, идеально ухаживаю за кожей и стараюсь не стать очередным предметом насмешек с той или иной стороны – в юбках мне крайне некомфортно. И если бы не дурацкие правила – я бы в жизни не стала проводить треть своего буднего времени в этом предмете одежде.
Платья, почему-то, такой неприязни у меня не вызывают. Наверное, потому что в них надо мной пока еще никто не смеялся.
Молча прохожу по коридору, стараясь не опускать голову вниз. Прямые плечи, гордо-поднятая голова и улыбка на лице. Я копировала все это с мамы, которая казалась мне эталоном красоты, но почему-то со мной это не срабатывает. Популярности не прибавляется.
И разумеется, никакие короли школы на дискотеку не зовут.
Я вообще на них не хожу. Ни на одну. Одиночкам там делать нечего.
Когда, наконец, добираюсь до нужного класса – моя спина взмокла от пота. Прекрасно! Теперь я не смогу снять кардиган до самого дома. Дохожу до своей парты, снимаю рюкзак и ставлю его рядом, вытаскиваю нужные предметы. Сажусь на стул и оборачиваюсь. Там, на последних партах, кучкуются те, за кого я пыталась выдать себя перед отцом.
Популярные девчонки и парни.