— А в твоем — нет?
— Мой пропал вместе с Глэдис и мобильником.
— Когда? Где?
— В Греции. В прошлый четверг.
Закат красиво расположился на небе.
Они заняли столик в садике, чтобы он мог курить, не мешая Норе. И Оскар начал свой рассказ.
Когда Хэмпшир просмотрел окончательный вариант перевода, который пришел во вторник вечером, он сказал:
— Вот это совсем другое дело. Похоже, более ли менее.
— Как это — более или менее? Я собирался поручить секретарше распечатать, раздать всем, чтобы дома ознакомились, и завтра с утра собрать совет директоров!
Хэмпшир пожимает плечами.
— Правильно, Оскар, распечатывай и собирай. Я дома тоже поработаю, перепроверю все и завтра сообщу на совете, если тут что-нибудь не то. Но и так давно ясно — не нужно связываться.
— Я твою позицию знаю. И меня не нужно учить, что правильно, а что нет. Но «более или менее» меня не устраивает. Ты уж сперва его проверь, Тони, будь добр.
В это время у Хэмпшира в кармане засигналил мобильник. Хэмпшир извиняется и отвечает:
— Алло… О, привет, Энн! — У него сестра Энн. — Ты меня прости, но мне сейчас совсем некогда разговаривать. — И вдруг меняется в лице!
Я, конечно, увидел, что он в лице переменился, но, учитывая серьезность вопроса, предложил ему заканчивать беседу с родственницей. Хэмпшир, виновато глядя на меня, пожал плечами, но слушать сестру продолжал, и в глазах совершеннейший ужас. Тут меня осеняет:
— Умер, что ли, кто?
— Потом, потом… — шепчет Хэмпшир, прикрывая микрофон. — Все живы пока, но от Энн в таком состоянии можно ожидать чего угодно!
Выясняется следующее. Его сестра, которая живет в Манчестере, повела младшую дочку к стоматологу — седьмой год, зубки меняются. Идут назад, а девочка ревмя ревет — перенервничала. Энн утешает ее и так и сяк, но малышка не успокаивается. А по пути им — контора ее мужа, девочкиного отца. Он однокурсник Тони, у него там свое дело, в Манчестере, они вместе учились университете. Энн и предлагает дочке навестить папочку и рассказать, какая, дескать, она умница — не плакала, совсем не испугалась доктора, ну и все такое.
Подходят к окну, Энн хотела поднять девочку, чтобы она сама папочке постучала. Но еще не успела взять ее на руки, как видит через жалюзи — то ли они неплотно прикрыты были, то ли одна планочка сломана — удивительную картину: своего мужа и какую-то особу в позе американского президента Клинтона и Моники Левински.
— Пиковая ситуация, — подытоживает Хэмпшир. — Энн на грани нервного срыва! Но ее муж — мой друг, а она — моя сестра. И детей трое…
— Знаешь что, — говорю ему я, — отправляйся-ка ты в Манчестер и решай свою семейную проблему. Конечно, сейчас мне без тебя как без рук, но уж как-нибудь дождемся твоего возвращения.
— А если опередят конкуренты?
— Во-первых, ты же сам, Тони, против этого проекта, тебе ли переживать? Во-вторых, может, и не опередят. Коммерческое предложение действует еще две недели.
Короче, Хэмпшир уехал, а я полночи этот документ читал. Да, забыл сказать. В воскресенье, когда я вернулся от матери, мы жутко поссорились с женой. Вот тогда я и спал в другой комнате.
Оскар вздохнул и виновато посмотрел на Нору.
— А в понедельник жена сама заявилась мириться ко мне в офис. С турами и билетами в Грецию. Мы помирились, она уехала, а я пообещал прибыть к ней на уикенд. Итак, смотри, Нора. Глэдис никак не могла действовать заодно с Хэмпширом. Она улетела в Грецию в понедельник, а он на машине только во вторник уехал в Манчестер.
— Никуда она в понедельник не улетела, — твердо возразила Нора. — Она до вечера вторника изображала «серенькую» переводчицу, а потом они вместе замечательно могли уехать с Хэмпширом хоть в Грецию, хоть куда еще. Ты не можешь знать точно, где они были, потому что ты, хоть и беседовал с обоими периодически, но по мобильному!
Оскар вставил новую сигарету в рот, щелкнул зажигалкой. Затянулся, выпустил дым.
— Что ж, Глэдис в роли серенькой мышки я представить могу. Когда мы познакомились, она и была такой — слабенькой, робкой… Кстати, когда мы познакомились, она тоже, как и ты, не хотела, чтобы я купил ей вечернее платье. Извини, Нора, я понимаю, тебе неприятны мои воспоминания…
— Неважно, — буркнула Нора.
— Но действовать заодно с Хэмпширом она не могла! Они едва выносят друг друга!
— Показуха.
— Нет. Тони я верю, как себе. Он с самого начала был против этого проекта. И я должен был послушаться, а не действовать ему наперекор. Понимаешь, когда началась ерунда с переводами, у меня даже возникло подозрение, что он нарочно тянет время. И оно словно работало на него — проблемы в семье потребовали его отъезда, значит, и окончательное решение по проекту откладывалось еще на неделю.