— Я вот слушаю, слушаю тебя, Оскар, — помолчав, сказала Нора, — и просто удивляюсь. Неужели даже итальянское «е» в письме не убедило тебя, что тут замешан Хэмпшир?
— Дарлинг, если бы это действительно делал Тони, он-то уж не ограничился бы одним посланием, а переписывался бы с греками, как полагается! И у них не возникло бы ни малейших подозрений до того момента, как наружу не выплыла бы пропажа денег. И я был бы обречен. «Принудительное исполнение судебного решения» — так ты, кажется, говорила? Это не Хэмпшир. Однозначно.
— Тогда Кармер? Очаровашка Лео?
— Скорее всего. Потому-то Тони и отправился к нему на разведку, когда сегодня утром мы с ним сопоставили факты.
— То есть до сегодняшнего утра ты скрывал от него все?
— Просто поговорить не было возможности. Сначала он был в Манчестере, и я не мог связаться с ним из-за пропажи мобильника. А вчера, когда я от тебя звонил в контору, чтобы выяснить у Бетти, так ли уж необходимо мое присутствие, он как раз в тот момент оказался в приемной.
— О, мистер Уильямс, это вы! — взволнованно воскликнула Бетти, услышав голос шефа. — Тут мистер Хэмпшир. Он переживает, он потерял вас! С вами все в порядке?
Оскар не успел ответить, как в трубке зазвучал баритон:
— Где ты, Уильямс? Что с тобой?
— Да все в порядке. Просто я где-то посеял мобильный телефон. Пришлось спешно завести новый. Запиши мой номер. Диктую… И не волнуйтесь за меня. Я хочу денек посидеть дома — кажется, простыл слегка. Но все в поряд…
— В порядке? Дома? — перебил Хэмпшир. — Да я со вчерашнего вечера звоню тебе туда! Там никто не берет трубку! Где ты? Что, в конце концов, происходит?
— Слушай, я за городом, у матери. Не паникуй. Все нормально. Поговорим завтра.
— Мать здорова?
— Здорова, здорова.
— А с греческим проектом что?
— Все хорошо. До завтра.
— Но Бетти… мисс Дуглас говорит, что в пятницу ты был в конторе! Что произошло?
— Уже все в порядке. До завтра.
— Зря ты вчера не пошел на работу, — сказала Нора. — Выяснил бы хоть что-нибудь. В твоей ситуации нельзя терять ни дня!
— Я и не терял. — Оскар повел бровями и галантно поцеловал ее руку. — Разве нам было плохо с тобой вчера? И нечего смотреть на меня так. Я не пошел на работу ради тебя, а ты еще недовольна. Все-таки женщины странные существа.
Нора прищурилась.
— А что, если предположить, что эти три ночи и два дня ты следил за мной?
— Дарлинг, почему ты так упорно не веришь в любовь?
— Ладно, Оскар, оставим любовь. Ты ведь подозревал меня. Ты сам признавался.
Оскар хмыкнул и поцокал языком.
— О-хо-хо, что же мне делать? Одни прорицатели кругом! Все, сдаюсь, дарлинг. Ты меня раскусила. — Оскар развел руками, но его глаза лукаво светились. — Однако лишь отчасти. Лично я любовь не собираюсь оставлять. — Когда Нора пожала плечами, Оскар улыбнулся и продолжил: — Видишь ли, в ту пятницу, когда после разговора с греком мы с Бетти готовили факс… Кстати, знаешь, что она мне посоветовала? «Вы, — говорит, — мистер Уильямс, больше никому не говорите, что у вас сломался ноутбук и из-за этого вышли проблемы, а то коллектив еще невесть что про вас подумает, несерьезно как-то, вы уж не обижайтесь на меня». Я говорю, мол, я и не обижаюсь, Бетти, вы совершенно правы. Старушка обрадовалась, ей же, этой Бетти, мисс Элизабет Дуглас, шестьдесят два, она работала еще с дедом моего отчима. Мне до сих пор неудобно, когда она обращается ко мне «сэр», а ее я должен звать «Бетти», иначе она подожмет губы. «Неужели, мистер Уильямс, я такая старуха?»… Так вот, в этот момент звонок из Эгины — управляющий гостиницей. На ужасающем английском, но с греческой приторной вежливостью он мне сообщает, что уборщица, наводя порядок утром в восьмом номере, обнаружила под диваном ноутбук. И поскольку у них исключительно честная обслуга, уборщица моментально принесла находку управляющему. А последними этот номер занимали супруги Уильямс из Великобритании, вот он и разыскал меня, удивившись, как это мы до сих пор о пропаже не заявили.
Пришлось врать, дескать, мы с женой торопились, вот в спешке позабыли. Бетти мне тоже пришлось наврать — мол, жена посеяла зонт в отеле. Конечно, опрометчиво, но ведь секретарше, какой бы преданной она ни была, вовсе не обязательно знать, что ее шеф посеял не супругин зонт, а саму супругу.