ЗАМОК АЛЬБЕРТА
или
ДВИЖУЩИЙСЯ СКЕЛЕТ
Буря свирепствовала, ветры свистели, и в расщелины оконничных затворов Жакмаровой хижины струили снег, который проницал сквозь обветшалую крышу даже в самую средину. Дрожащие дети его теснились вокруг своего отца.
— Холодно, папенька, — говорил старший, — мы озябли, оберни нас в свою епанчу.
— Расскажи нам какую-нибудь сказочку, — лепетал младший, — покуда не придет маменька, и не даст нам покушать; что она так долго нейдет?
— Что же делать, — отвечал Жакмар, встревоженный также долгим отсутствием своей Дюнифледы, — она пошла промышлять кушанья, и ежели не будет иметь в том обыкновенного успеха, то должно сегодня вам лечь спать без ужина; но может быть, ожидание денег есть причиною ее медленности.
— Для чего же, папенька, вы нейдете ее искать? — сказал один из его сынов.
— Она пошла продавать сыр; но я не знаю, в которую сторону.
При сем услышали, что некто приходит и старается отворить дверь хижины.
— Ах! это маменька! это маменька! — вскричали обрадованные дети.
— Милые малютки, ежели б это была она, то теперь уже бы вошла, но я тотчас посмотрю, кто там.
Хижина Жакмара состояла из двух комнат, из коих одна служила вместе кухнею и спальнею, а другая, меньшая из них, была жилищем козы, составляющей все его имущество. Вход был в последнюю из сих комнат, почему и не могли они увидеть вошедшего человека; но, достигнув дверей, Жакмар зрит любезную свою Дюнифледу, и в каком же положении! — руки ее оцепенели от стужи, страха и слабости, так что не имела даже силы отворить дверей, и, когда Жакмар отворил их, то, поспешая вскочить во внутренность, ноги ее подкосились, и она поверглась без чувств в объятия своего мужа. Бедный Жакмар, пораженный ужасом и сожалением, приносит ее к огню, почти загасшему от снега, не находя других средств к вспомоществованию ей. Будучи объят родом бесчувственности, прижимал ее к груди своей, смотрел, воздыхая, на изодранную ее одежду и окровавленное лицо. Младший из его сынов старался отогреть руки матери своей, потирая их малыми своими ручонками, между тем как старший, раздув остатки погасающего огня, сушил ветхое одеяло свое, чтоб покрыть им страждущую.
Дюнифледа была долгое время в беспамятстве, но наконец, открыв глаза, испустила глубокий вздох и увидела вокруг себя мужа и детей своих. Сие зрелище несколько ее ободрило, и она казалась подобно просыпающейся от сновидения, возмутившего ее чувствия. Потом, несколько успокоившись, «бежим, — говорила она мужу своему с чрезмерным движением и столь тихо, что едва мог он слышать, — бежим, любезный Жакмар, не теряя ни…» Сие последнее слово умерло на губах ее, и она впала в обморок; ее муж и дети испустили вопль ужаса. Они находились еще в сем мучительном положении, как некто входит в хижину, закутавшись епанчою, скрывавшею лицо его.
— Беги, Жакмар, — говорит он ему, — беги к Гродерну; малейшая медленность погубит всех вас безвозвратно; сей же час поспешай к Гродерну и ожидай там известий от Альвина.
Произнесши сии короткие слова, удаляется скоро из хижины, и тем избегает дальнейших вопросов.
— Великий Боже! — вскричал расстроенный Жакмар.
— Чем я навлек такое гонение, и какой враг стремится погубить меня?
Объятый удивлением, взирал он в безмолвии на свою супругу, которая между тем получила употребление чувств. Он просил ее изъяснить, что значило посещение незнакомца; его слова, собственные ее выражения, произнесенные еще до прибытия его, и наконец, отчего изодрана на ней одежда и оцарапано лицо.
— Не требуй, милый мой, — отвечала она, — чтоб такое изъяснение истощило теперь остатки сил моих, которые нужны для удаления нашего с помощью твоею к Гродерну. Поспешим, друг мой, не теряя ни минуты; спасем любезных детей наших.
Между тем как Дюнифледа побуждала мужа своего к бегству, Гродерн предстает пред ними, — последуемый сыном своим.
— Друзья, — говорил он им, — я пришел с Эдгаром предложить вам свои услуги; Альвин был у меня и послал меня к вам.
— Кто этот Альвин? — вопрошал Жакмар.
— Теперь не время отвечать на вопросы, а должно идти. Дюнифледа, твой муж и мой сын тебя поддержат, а я поведу ваших детей.
Дюнифледа, опираясь на своих путеводителей, шла медленно; дети же, почти оледеневшие, не могли выкарабкаться из снега; старик посадил старшего на свои плечи, а Эдгар принужден был нести младшего. Наконец с величайшею трудностию достигли своего убежища. Супруга Гродерна положила Дюнифледу на свою постелю, составленную из мха и сухой лесной травы и покрытую толстым полотном, которое служило простынею и одеялом. На сей постеле оставили Дюнифледу одну, чтоб не нарушать ее покоя.