Глава 28. Сборы, Цалиц, и чуть-чуть вурдалаков!
Когда? В какое время суток лучше всего отправляться в дальнюю и опасную дорогу? - Да ни в какое!!! - разорялся Трабль, распробовавший вкус спокойной и размеренной жизни обеспеченного буржуа. - Я бы сегодня вообще из постели не вылезал. Но поселившийся внутри меня толстый глист по клике Долг, - чем бы его вытравить? - все кишки уже прогрыз. Так, наверное, было со всеми, не исключая и самого виновника такого не желаемого путешествия. Лон, обычно не доставлявший хлопот утренними капризами, поскольку вскакивал всегда легко и с обязательной улыбкой на милой мордахе, этим утром проспал часов до десяти. И дело странное, хотя... если по общему настроению судить, то, как раз ничего странного в этом и не было, - никто из взрослых даже не помыслил его разбудить. Потом Стана - вечно нетерпеливая и энергичная - куда-то запропала. Да не в одиночку, а в паре с магичкой. Нашли всё-таки девчонки общий язык после вечерней размолвки. Мужички их дожидаючись, даже волноваться начали, а потом и сами из гостиницы рассосались, огорчив хозяек едва ли не до искренней слезы. - Пойдём, поищем, что ли? - предложил Траффи, которого совершенно извело маетное, тягомотное ожидание. - Лон, хватай свой кинжал... хотя он тебе вроде и ни к чему, ты у нас и без него парень клыкастый. Но всё равно бери. Мужчина без ножа у пояса - не мужчина, а канцелярский писарь, заплесневелый такой, на облезшую крысу похожий. - Нацепил? Двинули!.. Свои поиски встревоженные мужики начали с... оружейной лавки, где Колумбэ, как дитятя малый вцепился ухватистыми лапками в приглянувшуюся ему игрушку - здоровенную картечницу, и шагу от прилавка не сделала, пока Траффи, держатель партизанского общака, ему её не купил. - А огневой запас? - ещё поканючил дровосек. - Покупай, давай. Эдил же расплатился. Траффи недобро посмотрел на обнаглевшего расточителя и не удержался, сделал ему отеческое внушение: - Эдил расплатился не сполна, - но требуемое всё-таки взял. И то, каков прок с картечницы без патронов. - Эдил не полностью расплатился не по своей вине, - проговорил Прак, подозрительно приглядываясь к "заговорённым на нечисть" пулям, "Абсолютным убийцам всего инфернального вплоть до привидений", как гласила рекламная надпись на прилавке. - Всей городской казны не хватило бы. Ох, мэтр Песьць! Действительно мастер дела своего. А что, милейший, пули-то у вас действительно ли любую нечестивую дичь поражают? - не удержавшись, обратился он к держателю лавки. Лавочник, будучи ростом не мал, глянул на невысокого Рейнгольда, как гордый орёл на дистрофичную мышь - сожрать можно, но, блин, противно. И чего этот карапет пристал к нему, уважаемому с разных сторон человеку? - Вы, я вижу, юноша от магии далёкий, - начал он профессионально-вежливо, но с плохо скрываемой брезгливой покровительственностью. - А то бы вы, сразу почувствовали всю яростную магическую мощь, которой, буквально истекают, эти чудо-пули... эти шедевры магической баллистики... эти убийцы всего живого и не совсем... эти... - Вы совершенно правы, любезный, - невежливо прервал речь старшего по возрасту невоспитанный Прак, - я действительно ничего подобного не ощущаю, - он сладко улыбнулся, вольно или невольно подражая одному знакомому юристу. - Но вот незадача, - ласковые, как у питона глаза Рейнгольда, поймали суетливые зрачки торгаша, - я - маг. - Так, значит, чахлый маг, вяленый. - Дядька тоже был не простой. Такого на голый понт не возьмёшь. - Рейнгольд, - следопыт предостерегающе тронул чародея за рукав, - ты тут поосторожней - шандарахнешь, чем не тем, а тут пороху полно. Вознесёмся в поднебесье всем кагалом. Этого враля, - он кивнул в сторону лавочника, - мне ничуточки не жаль. А всех остальных, даже тебя, - жалко. Продавец фальшивых пуль, как-то занервничал, но ещё не сдался: - Обвиняете!? - заорал он истошно, явно на публику. С расчётом, что торговый народ из соседних лавок услышит и сбежится. Корпоративная солидарность и всё такое. Скопом-то, глядишь, они от этих пройд и отобьются. Миллион зайцев, бают знающие люди, они, разозлясь, и льва задавят. Или вот ещё народная мудрость... Толпой и батьку пи... нать легше. Народ он мудёр, он зазря болтать не станет. Но Рейнгольд Прак, с мудростью поколений сталкивавшийся редко, всё постигая собственными разумом, лбом и горбом, в очередной раз удивил всех свойством своим находить решения от него никак не ожидаемые. Лавочник базлал визгливо, напрашиваясь на громкий скандал, в котором он-то, собаку на этом скушавший и хвостом не подавившийся, спесь с залётных правдоискателей собьёт, только щурься. Товарищи чародея по беспокойной жизни и целенаправленным скитаниям, подумывали, что Рейнгольд, не совладает с раздражением и всё-таки подпалит верещащему говоруну жиденькие усишки. Плати потом штрафы, на радость торгашу и эдилу. Уж кто-кто, а законник в таком разе возрадуется невообразимо. Но ничего даже близко к подобному не произошло; бывший студент, усмехаясь ласково, пальчиком только и подманил к себе поближе жуликоватого горлопана. Тот, из опасения, на жест этот отреагировал лишь усилением звуковой волны. - Ну как хочешь... - тихо сказал чародей и попытки не делая перекричать торгаша. - Сейчас мы отсюда выйдем, - лавочник ещё наддал мощи в голосе, поскольку по улице, совсем рядом, появился патруль Благочиния, - а вместо нас сюда придут действительно крутые ребята... - Караул! Грабят!!! - голос честного торговца, наверняка, достиг высот горних. Во всяком случае, лавочник очень старался. Неизвестно, услышали ли его создания небесные, а вот службисты от Благочиния, те - да, услышали, и рысцой кинулись к месту предполагаемого преступления. Старшой у них был ветераном уже облысевшим под высоким кивером, а медали ни единой ещё не имел, как-то несчастливо для храбреца миновали их город разбойники, ведьмы и стихийные бедствия, покуда не посетили глухую на оба уха провинцию некие охотники на нечисть. О, тут как раз его время и пришло. После усмирения волнений в гостинице... Так, хто там из молодых мяукнул, что они подоспели уже к шапочному разбору? Молчать, плесень погребная! В рапорте что сказано?.. Да бес его знает, что там эдил себе накропал, но благодарность плешивому ветерану всё-таки была объявлена. И тут снова эти для всех и каждого - бедоносцы, а для истинного служаки - кладезь наград и воплощение мечты о сержантских нашивках! Всем патрулём - в пяток буйных голов - они в лавку не впёрлись, просто не поместились, но вломиться старались честно. Дверь с петель сорвали, косяки покорёжили, окно прикладом высадили. Но здесь старший, отчего-то решил, что это уж