е, если бы оказались живы. Так было... до тех пор, пока Снег не выпал из окна на брусчатку и не расплескал по ней свои мозги. ...После гибели одного из лучших своих агентов Верховный Магистр Ордена Оберегающих Надд Ори убедился, что последние его действия, совершаемые в глубочайшей тайне, таковой кое для кого вовсе не являются. - Течёт, - поджимал жёсткие губы верховник, встряхивая при этом своей густой рано поседевшей гривой, - сильно течёт и близко. Гм... у меня в хозяйстве или у генерала? М-да, встреча с Гарро становится жизненно необходимой. У магистра тоже были свои привычки. Размышлять он любил, меряя шагами свою библиотеку и проводя кончиками пальцев по корешкам толстых фолиантов. Время от времени Надд останавливался, рассеянно, поглядывал на книгу, что оказалась под его рукой, извлекал том из плотного ряда и открывал не думая. Случайные книги, случайные страницы, случайные фразы. Как часто они подсказывали выход из сложных, порой щекотливых или, как в этот раз, смертельно опасных ситуаций. "...родная кровь, так нужная обращённому упырю..." Вот так совет, вскинулся магистр. И причём здесь упырь? Хотя... "родная кровь", может оказаться к месту. Если некто вышел на Снега, то велика вероятность, что выявлены и остальные, задействованные в игре агенты. Вводить новых?.. Терять время, что чревато... Взгляд Надда остановился и странно потемнел. - Неужели, придётся? Вот ведь гадство! Толстый том встал на своё место. Магистр решение пока не принял, но не из какой-то там сентиментальности или нерешительности, просто нужно было всё обсудить с Гарро, а уж после... - Да, а ведь девочка будет рада серьёзному делу, дурёха, - и он позвонил в колокольчик... Тулли с детства терпеть не могла своего глупого имени, но терпела из-за любви к отцу и в память о рано почившей матери. Её тоже звали Тулли. Красивой она была женщиной, если верить портрету, написанному самым именитым художником Фальбурга. Портрет - вот всё, что от неё осталось. Хотя, нет - не всё. Было ещё кое-что, а именно склонность, ладно, не будем скромничать, - дар к магии. Потому и выбора особого, по какому пути пойдёт её жизнь, у младшей Тулли собственно не было. Подросла девочка и вперёд - штурмовать отвесные кручи ФАКа! Штурмовала она их, надо признать без особого рвения, чем безмерно поражала учёных мужей, не привыкших к такому равнодушию абитуриентов. А уж как скрипели зубами недавние школяры, едва ли из собственных штанов ни выпрыгивавшие, чтобы хоть ноготком уцепиться и дотянуться до высоченного проходного балла. А этой смазливой, но всё равно, крокозябре, всё давалось легко, играючи. Завидовали ей все, кроме одного юнца с повадками кота и неуёмной тягой к противоположному полу. Его она сразу выделила. Шёл он от конкурса к конкурсу хоть и с видимым напряжением, но так же бойко, как и благородная девица Тулли Ори. Вот только её отнюдь не дурнушку, он почему-то в упор не замечал. Она голову ломала: отчего так? И даже план мести составила: вот одумается, разглядит и начнёт к ней клинья подбивать, а она, вся из себя такая гордая и суровая, головку вздёрнет и мимо пройдёт, взглядом нахала не удостоив. Нет, не так... Взгляд будет, и ещё какой! Она обольёт его презрением. Она его просто уничтожит. Сравняет с... Ох, не придумалось с чем, но с чем-нибудь сравняет обязательно. Только пусть рискнёт... А он, скотина, чего-то всё не рисковал и не рисковал. Так прошёл год... После чего состоялась почти не запланированная встреча на балу у бургомистра, закончившаяся ни чем. "Что б тебе не мягко спалось, кошак кругломордый!" - вот так эмоционально ей мыслилось, после того, как Рейнгольд не догадался пригласить Тулли на менуэт. И опять - год впустую, ну, если не считать с успехом оконченный второй курс. И вот удача!.. Правда несколько кондовая и с привкусом совсем не обязательного риска. Да и бог с ней и такая сойдёт... Случилось, как-то Тулли Ори, исполняя обязательное задание по изгнанию хулиганящего духа из дома викария (понятно - задание совершенно секретного плана, ибо какой священнослужитель признается, что не способен изгнать призрачного дебошира из собственной спальни), возвращаться в собственную квартирку по ночному, беспокойному времени. И всё бы ничего, сколько раз такое уже было; студенточку ФАКа все соседи в лицо знали, а торговки даже иногда бесплатно вкусненьким подкармливали, и даже завсегдатаи питейного подвальчика её не задирали, а пошатываясь, старались галантно раскланяться, но не той ноченькой... ТОЙ ноченькой из подвала выбрался некий бравый гвардейский капитан, только что снявший комнаты в бельэтаже соседского дома. Был он в гвардию переведён за некие служебные заслуги из глубокой провинции и, города не зная, ещё по светлу двинулся на изучение достопримечательностей. Понятно - первым делом заглянул в подвальчик, а там сослуживцы! И не то чтобы из его же нового полка. И даже совсем не из гвардии они были. Да что там!!. Три красномордых выпивохи из столичного интендантства! Но чином старше нашего капитана. Значит, рассудил гвардеец после третьего стакана, для службы они народ чрезвычайно нужный, да и товарищи хорошие, ишь как справно ёмкости опорожняют, только успевай тосты сочинять. Сочинительство затянулось преизрядно, но деньги, широкой души провинциала, карман его покинули несколько раньше, чем он рассчитывал, и вышибалы учтиво попросили его и других господ офицеров, без шума покинуть уютное заведение. Эх, незадача, только-только капитан стал присматриваться к стайке доступных бабёнок, занявших боевой пост на самом видно месте - и такой облом. Гвардеец с дружками, конечно, предприняли попытку соблазнить их красотой формы и выправкой, которую, как известно, полностью не пропьёшь, но на такие роскошества продажные дамочки посмотрели с брезгливостью. Зажрались, шалавы! А любви-то как хотелось, просто никакого спасу не было. Тут-то, почти у самого порога, - на другой стороне улицы, - пьяненький, но всё ещё зоркий хищник в свете фонарей и углядел одинокую девичью фигурку. О-о, попалась, пташка. Гвардеец многозначительно переглянулся с боевыми товарищами, - с двумя, третий уже обживал пол под столом, нежно обняв его за ножку, - поправил амуницию, подкрутил жиденький ус, прямо истинный пират, и решительно двинулся на абордаж. Фигуристая девица, в одиночку, без должного мужского сопровождения, в ночную пору, отважившаяся прогуливаться по всегда не спокойным улицам - это ли не приманка для разномастных ухарей? Капитан пёр к цели неостановимо. Сзади надсадно дышали чуть приотставшие приятели, и Тулли сообразила, что её ждут неприятности. На шее гвардейца она приметила армейский оберег, отводящий заклятия средней силы. Ох, ты ж... Значит, оглушить вояку не выйдет, а применять что-то убойное, вот так за здорово живёшь - вариант чреватый кучей неприятностей, из которых только почти всемогущий папа вытащить способен. Э-эх, невезуха... А этот ухажёр уже подкатил и несёт чушь о её аморальности и... стоимости услуг. - Да за кого вы меня принимаете!? В ответ громкий смех поддатого офицерства и настырные попытки ухватить ломаку за... э-э-э... В общем, не за ручки. Тулли приложила одного забулдыгу колюче-трескучим заклятием, в надежде, что поймут с кем связались и отстанут. Но такое не ласковое с собой обращение пьянчуг только раззадорило, не сказать - разозлило. Капитан даже кулак сжал, намереваясь доходчиво втолковать кусачей ночной бабочке, что так-то неучтиво поступать с защитниками королевства - верх неблагоразумия. Тут-то из-за угла, в настроении умилительно-удовлетворённом после посещения одной доброй знакомой, вышел студент ФАКа Рейнгольд Прак. Вышел, мечтательно улыбаясь, а тут такое... Первым побуждением неофита было колдануть по обалдуям, но э-эх, запрет на несанкционированное применение смертельных заклятий был наложен строжайший, а у сына плотника волосатой папиной лапы, способной отвести такого рода неприятности, как у этой девахи, что в дерьмо угодила, отродясь не имелось. Всё всегда сам. И сейчас - сам... Первым делом Рейнгольд заорал что-то, чего потом и не припомнил, лишь бы отвлечь гвардейца от задуманного окаянства. Капитан длань занесённую остановил и кивком корешам своим, мол, разберитесь с горлопаном, чего свой нос суёт в дела господ благородных. Те с ухмылочками на пьяных рожах тяжело потопали навстречу студенту, учить его, дурня, уму-разуму. Один против двух?.. Х-ха, для парня, выросшего среди сброда верфей и порта - расклад привычный до оскомины. Господам бы, которые себя офицерами почитали, взяться бы рученьками за рукояти сабелек, оно бы, может и затянулось дело. Да где пьяному столько предусмотрительной мудрости набраться? В кулаки полезли, а Прак... А что Прак?.. В кулаки? Можно и в кулаки, но недолго и только с одним. В переносицу его, как помидор красного, чтоб юшку отворить, давление снизить, а то на мозг давит, мыслить мешает. Дяденька в майорских эполетах хрюкнул по-поросячьему и толстым своим задом опустился на брусчатку обдумывать новую для себя жизненную ситуацию. А вот со вторым учителем уличной мудрости, Прак поступил не по совести, то есть вполне себе благородно - шпагу из ножен извлёк и эфесом его эфесом, куда ни попадя. "Ни попадя" пришлось по всей обширной периферии красной круглой морды и рядком с сидящим офицером-мыслителем, плашкой недвижимой улеглось объёмное тело уставшего от жизни тылового "хероя". Этот падший не ангел уже ни о чём не мыслил