Глава 12. Наверное, здравствуй... Вурдалаковка!..
Выспаться на мягких подушках внутри плавно покачивающейся подрессоренной кареты Рейногольду не дали злобные бабы. Лютовали они не по-детски, не принимая во внимание страшное физическое утомление "карманного" колдуна всю ночь напролёт трудившегося на благо общества. Сколько всего полезного вытрудил и на тебе - благодарность неблагодарных. Пахнет от него хорошо! Ишь, нашли, чем попрекнуть. Но по порядку. Всё по порядку... Звали разыскиваемого чародея Зумбу, просто Зумбу. Был он родом из той самой деревеньки Цаплиц, а на свет его угораздило появиться в семействе тамошних запивашек от создания мира не испачкавших рук грязной работой, да и вообще никакой работой. Жили они, не тужили за счёт общины, плодились безудержно, чем и были горды сверх всякой меры. Зумбу оказался в семье тринадцатым по рождению, но не по факту. К тем порам кое-кто из его братьев и сестёр уже успел отдать богу душу, не особо опечалив своим уходом многогрешных родителей. Зумбу в мамашиной утробе задерживаться не пожелал и в срок назначенный природой выскочил на свет, будто ядро из пушки. Маман, такой его бойкостью удивлена не была, просто не том в состоянии пребывала, мирно почивав после беспробудного вливания в себя всего, что горит. Проспала она, умаявшаяся, светлый миг рождения нового... - Последыша выкинула, - проворчал пьяненький, но ещё державшийся на ногах счастливый папаша. - Кой уже по счёту?.. Чёрт тебя знает, что с тобой делать... пуповину отрежу, в платок заверну, а там мамка очухается - сама разберётся. О, а чё у тебя нога болтается? Сломал, когда выпал?.. Ну и дурак, что так торопился. Мир этот, доложу я тебе, есть огромная куча самого вонючего дерьма. И все люди в ём есть... - он вытер рукавом выступившие из носа сопли, - ...свиньи они и есть, окромя твоего папки. Понял, нет?.. Этим сердечным отеческим наставлением, собственно и закончилось семейное воспитание будущего некроманта. Папаня, опившись, чего-то не того, но дюже забористого, вскоре скопытился в страшных мучениях, а маманя, дав сынку, по её представлениям, громкое и славное имя, озаботилась поисками нового кормильца для себя и своего многочисленного семейства. Э-э-э... в основном всё-таки для себя. Подкладываясь под любого не брезгливого мужичка мама всегда была пьяна, а иногда и сыта. Прорве же малолетних пострелят почти ничего не перепадало от щедрот маминых воздыхателей и хлеб свой насущный они добывали самостоятельно; когда подаянием кормились, таская с собой по дворам увечного Зумбу, но чаще банальным воровством. Зумбу рос угрюмым и неулыбчивым. Трудно сказать от чего так было - от родительских ли прегрешений, от самой своей скотской жизни или по собственному естеству. Многие в деревне так и считали: неважно, в какой семье он появился на свет, даже если бы произвела его некая знатная герцогиня - Зумбу всё равно бы получился таким же Зумбу - маленьким, злобным, но дьявольски умным ублюдком, с тягой к изуверству. Сила магическая и сила мужская проявились у него одновременно и очень рано. Лет в двенадцать уже он попытался склонить к плотскому греху пятнадцатилетнюю дочку мельника - девицу видную, уже созревшую и хорошо развившуюся в нужных местах на деревенских чудо каких питательных разносолах. Мельникова дочка хромоногого ухажёра, не знакомого даже с зачатками политеса - хоть бы пряников купил, скотина! - послала со всей крестьянской прямотой, добавив к звучным словам звонкую оплеуху. И Зумбу взорвался!.. Вреда большого несговорчивой девахе он причинить не сумел, просто по незнанию магических законов, но напугал преизрядно и прыщи жгуче-красные она потом ещё долго с мордахи вывести не могла. К тому же Зумбу оказался злопамятным и, выждав момент, прямо на похоронах поднял из домовины её умершего родственника. То-то ору было, а мелкий гадёныш сидел в бурьяне под забором и похихикивал, глядя на собственноручно сотворённое безобразие в просверленную дырочку. Хожалого местный инквизитор кое-как угомонил. Магического хулигана выявили - не сразу, но всё-таки, - выпороли розгами и отправили в приют для одарённых недорослей, оставшихся без попечения родителей, что был организован благотворителями при ФАКе. Зумбу шкодил и там, но не долго, потому, как среди этих сироток простых ребятишек тоже не водилось и, претерпев от новичка парочку гаденьких каверз они, собравшись кучкой устроили мелкому гадёнышу тёмную с... магической спецификой. Воспитатели полюбовались на покрытую язвами тушку неофита и постановили - сорванцов не наказывать, но пообещали пищащему от "крапивных" прижиганий новичку, что в случае чего с его стороны, они добавят ему горячих и от себя. И Зумбу струхнул по-настоящему, пожалуй, впервые в жизни. С того памятного дня воспитанник приюта из захолустной деревеньки Цаплиц будто переродился; стал он шёлковым и послушным, а уж в обучении вскорости оставил позади себя почти всех. И убедил большинство, что он, Зумбу, всё понял, всё осознал и полностью исправился. Детвору убедил. Воспитателей и преподавателей - нет. Уж, они-то на таких хитрецов насмотрелись. Зумбу зубами поскрипел, но с этим смирился. В конце концов, он ведь в приюте не навечно. Окончится подготовительное ученичество, а дальше - ФАК. О том, что за ним пристально наблюдают, прикинувшийся овечкой чертёнок, конечно, не знал и даже не догадывался, но предполагал, что детские его выходки всё-таки позабыты не всеми и потому принял решение наимудрейшее - выполнять всё, что от него потребуют ненавистные воспитатели. Так он попал подсобным рабочим в городской морг. И это изменило его судьбу!.. ...Так или примерно так пересказал Рейнгольд Прак историю молодых лет того, кто им противостоял "в поле", как выразился Траффи, обоснованно подозревая наличие некоей неизвестной им силы, которая и управляет всеми творимыми в последнее время безобразиями. Повесть эта печальная у чёрствых мужчин и неизвестно на что обозлённых женщин... - Каких ещё женщин, невежа!?. - вспылили обе две желудочные язвы ещё при самой посадке в замечательный, комфортный, просторный, мягкий бессонной ночью заработанный экипаж. Опа, и тут прокол. Да что ж за напасть-то такая?.. ...Девушек... Конечно, девушек... Особой растроганности чувств не вызвала. Рассказ он продолжил под общее недовольное ворчание. Девицы куксились. Траффи и Трабль - дулись. Ну эти-то хоть понятно почему: не им довелось совершить героическое деяние на благо всего Фальбурга. Колумбэ?.. Тот, наверное, тоже брюзжал, а может и совсем, наоборот, из чрева каретного видно не было чего там, на козлах деется. Кучера, пригнавшего экипаж на рынок, тут же отправили обратно, чтобы он со всем возможным бережением доставил до конюшен колледжа дровосекова мула с телегой. И чтоб следил за животиной и скарбом, как... - ...как за собственной женой, - Колумбэ при расставании с мулом расчувствовался и, видимо, по этой причине, показал кучеру в ливрее свой большой, костистый, пергаментной кожей обтянутый кулак. - Дык... это... - заблеял впечатлённый таким аргументом полноватый, круглолицый кучер с взмокшим клоком волос на