ваемый, гад. - Не-е, - протянула Граня, роясь в своей неряшливой поклаже, - теперь он не нечисть. Он теперь нежить, как есть, самая всамделешная. А эту мразь у нас даже тёмные колдуны, ведьмаки сильно не жалуют. И мы - ведьмы, с ними тоже всегда на стороже. Используем, конечно, по мере надобности, но как только нужда отпадает сразу их в расход. Потому как ежели мерзость эта в мире расплодиться, то и самого мира скорый конец неминуем. А где ж мы тогда обитать будем? Такая вот сермяжная правда из уст закоренелой людоедки и убийцы младенцев. Трескун не удержался - усмехнулся, надо же носительница гуманистический идей выискалась. Хотя в чём-то она, безусловно, права. Ему этот мир на растерзание вот такого... не совсем живого, тоже отдавать не хочется. - Как убить мертвяка с десятидюймовым гвоздём в башке? - вполне серьёзно спросил Трескун и не только из "дежурного" любопытства. - Сейчас, сейчас, есть у меня кое-что для такого случая. Одинокой даме, живущей на болоте, вряд ли кто помощь окажет, случись, заявится к ней такой визитёр. О своей безопасности самой, ой, всегда самой, заботу иметь приходиться. Она извлекла из вороха всевозможного барахла довольно объёмную колбочку с крупнозернистым грязно-белым порошком внутри. - Да-а, я же помню, что брала это с собой. Теперь пробку долой. Ой, дорогой прости, забыла предупредить - заткни нос, вонь будет та ещё. Поспешноё зажимание ноздрей помогло лишь отчасти: запах проник и через эту преграду. И запах был... Никогда бы такого не нюхать. Трескуна вывернуло наизнанку и выполоскало до крови. Едва на колени не рухнул, после того, как слегка отпустило, но затуманенный разум всё-таки предостерёг, что в такую лужу собственной физиономией падать - не лучшее решение. А стойкая или просто привычная к такому ведьма, спокойно высыпала содержимое склянки на нежелающее признать собственную смерть, бурно конвульсирующее тело. И порошок вдруг ожил, распадаясь на множество бесформенных комочков, которые с жадностью стали поглощать бунтующую плоть. Там, где прошлась волна мелких проглотов оставалась лишь выбеленная голая кость и ничего более. В самом низу, будто почувствовал окончание трапезы, комочки снова собрались воедино, образовав, что-то похожее на большую жирную каплю, и повисев мгновение на обглоданных пятках, она с неприятным чавкающим звуком шлёпнулась на землю. - Вот и всё, - проговорила ведьма, швыряя склянку к прочим вещам в суме, - делов-то. Жаль только, что порошочек - штука одноразовая. Теперь надо новую порцию готовить, а то без него, как-то жить боязно. Понимаешь, о чём я? - она повернулась только что распрямившемуся Трескуну. - Да-а, вижу, досталось тебе с непривычки-то. Ладно, не бери в голову; сам раза два-три от таких вот отобьёшься, и перестанешь блевать. А не престанешь... Что ж, какой-нибудь поднятый окажется шустрее и всё... - Хватит нотаций, - Трескун с трудом выдавил из себя хриплое до невнятности, - давай убираться отсюда. Куда сейчас двинем?.. Двинули они подальше в лес. Куда ж им было ещё? Причём, сначала-то шли довольно быстро и держались всё больше по прямой, насколько это вообще возможно в не особо густом лесу, а через часок такой вольготной и неутомительной прогулки, вдруг встали, словно их в землю вбили. Хотя нет - Трескун как пёр вепрем напрямки, так и продолжил, выйдя на небольшую полянку, сплошь поросшую легкомысленными голубыми цветочками величиной с ноготь и довольно приятным нежным ароматом. Зато Граня, заболтавшись и вовремя их не приметив, успела остановиться лишь в самый последний момент, едва не повалившись в эту божественную красоту. - Трескун!! - истошно завопила ведьма. - Стой, скаженный. Давно подмечала за тобой всякие странности, но чтоб такое!.. - Что не так? - тревожно спросил Трескун, озираясь в неподдельной тревоге и ожидая появления чего-то ужасного, чему он может прийтись по вкусу. Но дальнейший словесный поток разволновавшейся болотницы его быстро успокоил. - Ты вообще ни на кого не похож. Нету у нас таких. Сила магическая есть, но другой маг её в тебе не чувствует. Так не бывает, но... наверное, бывает. Сила в тебе тёмная, сродни моей, а дрянь вот эта... - Какая ещё дрянь? - Ведьмино забвение! - видя непонимающее выражение на лице такого бестолкового Трескуна, она соизволила объяснить. - Цветочки эти самые, будь они на веки прокляты самым чёрным словом, да не берёт оно их. Капли сока на кожу попавшей хватит, чтобы затуманить разум любой ведьмы на пару дней. Делай тогда с ней, что пожелаешь, потому как будет совершенно беззащитна. С разумением ясным цветок этот и силу ведьмовскую отнимает. А что произойдёт если глоток его испить... - Ведьма дурой станет? - Не остри... Сдохнет ведьма, за грехи свои страшную цену платя - случается по три дни в корчах душа отходит, так-то... Так что давай ты - напрямки, раз уж залез туда, а я кругом пойду. На той стороне встретимся. Только вот что, яхонтовый мой, ты как из этого цветника выберешься, найди хоть какой ручей, хоть лужу и ополоснись. Не то помру я. Понял? Трескун, вдруг понял всё! Полянку, для себя вполне безобидную, он пересёк с трудом сдерживаясь, чтобы от радости не запрыгать. А на противоположной стороне, убедившись, что спутница в дебри углубилась и за ним не наблюдает он нарвал небольшой букетик голубеньких очаровашек и сокрыл его бережно за пазухой. Эту ночь они провели вместе, предаваясь любовным утехам с такой страстью, будто была она в их жизни самой последней и не увидят они больше не звёздного этого тёмного сине-бархатного неба, не почувствуют тёплого ветерка на потной обнажённой коже и не приведётся им вдохнуть этот густой смолистый воздух, которым, кажется, век бы дышал и не состарился. Утром Граня размежила веки, вызываемая в новый чудесный день колдовским ароматом горячего чая. - Сударыня, просыпайтесь, - галантно склонился над ней чудо-мужчина. - Вставайте моя прелестница... Хотя нет, не стоит так спешить. Сперва, отведайте этого чудесного напитка, приготовленного мною лично для поднятия вашего настроения и предания вам сил и бодрости. - О, как!! - изумилась воспитанная девица. Ну не совсем воспитанная, и давно уже не девица, но изумилась она искренне. - Давай уже, хлебну, чего ты там сварганил. Пахнет дивно. А вкус!.. М-м-м-м... Да ты кудесник, господин Трескун. - А ты сомневалась? Пей, пей... Более, отравленная соком Ведьминого забвения Граня не слышала ничего. Вечером того же дня к воротам небольшого городка, название которого никому ничего не говорило, подошла странная парочка - здоровенный, широкоплечий мужик с большим паукообразным шрамом под левым глазом и влекомая следом за ним на длинной верёвке ведьма. -Эй, служивые? - гаркнул детина с каким-то непонятным акцентом, будто проглатывая окончания слов. - Кому тут сдать эту тварь? Вот, гляньте-ка, - он извлёк из кармана скомканный лист бумаги с портретом. - Она. Тут и вознаграждение обещано. Сержант ради такого случая самолично из караулки выполз, невзирая на солидность звания и почти безразмерную округлость чрева. - Гм, - сказал он в сомнении, внимательнейше разглядывая рисунок и сравнивая его с пускающей слюни лохматой бабой, - вроде она. Но точнее дежурный инквизитор-ревнитель определит. Он же и расчёт произведёт по всей форме, без обману. У нас с этим строго: не моги и помыслить, чтобы охотника обсчитать, ежели, конечно, - тут он позволил себе недоверчиво прищуриться, - сам охотник не вздумает начальство обжулить. - Я!? - вскричал оскорблённый в лучших чувствах детина. - Обжулить власть!? Да никогда!.. Инквизитор сам определить личность ведьмы не сумел. Пришлось звать мага. Тот же сначала принялся за самого ловца и долго, с пристрастием расспрашивал его, как это ему, напрочь лишённому магической силы удалось заарканить эту увертливую людоедку. - Сколь народу за ней гоняется, а ты раз - и готово... Как так?.. - В лесу нашёл её когда... э-э-э... по грибы ходил, да по ягоды. Иду, значит, себе, иду, глядь, а под кустом вроде, как барахтается кто-то. Ну, я мужик смелый - подхожу, значит, а там она... Я ведь портреты-то по дороге видал. Один даже с собой таскал... на всякий случай... Вот - сгодился. А это порождение Нечистого, демонская подстилка, она ж ни тятю, ни маму. По всему видать от погони в лесу схоронилась и с голодухи грибов нажралась. Мухоморов! Или ещё чего... Чего они, ведьмы, жрут?.. - Эта - в основном людей. Завтра же на плаху ляжет. С утра, пока солнце не встанет. Отбегалась, кровопийца. Из канцелярии инквизиторов-ревнителей Трескун вышел отягощённым объёмистым кожаным мешочком с серебряными монетами. Что ж начало положено. Теперь можно было шагать дальше. Нужные связи. Финансовое могущество. Влияние среди официально признанных чародеев и отцов церкви. А дальше... Много чего "дальше". Трескун плотоядно улыбнулся. Но сначала нужно сменить имя.