овало?.. Как-то в такой круговерти подзабылось, будто ветром из косматых голов повыдуло. Не вовремя оно, но вспоминать некогда. А, короче, бьём, ежели можем!.. А ежели не можем?.. То как привычно в междусобойном общении - лупим в грызло, чем ни попадя. Ох, ты - прутки ярко во тьме сверкающие, - оказывается, штука дельная. Только и нечисть, на вид неприятная, вся лохмотьях тёмно-серой кожи, тоже оказалась непростой. Живучими были вурдалаки. Быстрыми они были, сильными, выносливыми и кусачими. А с зубов медленно тягуче стекали густые вязкие капельки яда. Одного только, на части растерзав, разозлённые мужики уже и притомились. А ведь дело-то только началось. - Сколь их по наши души поналезло? - хрипел двужильный кузнец, с трудом удерживая извивающееся, мускулистое тело, придавив его шею вилами к земле. - Я четверых видел, - ответил ему пастух, отделяя топором, клацающий мелкими и острыми зубами лысый неровный шар. - Может и ещё в темноте скрываются. Ишь, живучий какой... Сейчас я его расколю... - И занёс секиру для верного удара. Много оказалось вурдалаков. Для пастуха даже слишком много. Так он и замер на остановившийся миг, когда капкан челюстей сомкнулся на его шее. Кузнец, рискуя односельчанина задеть, треснул черенком от вил по уродливой вурдалачьей голове. Черенок перегнулся коромыслом, с треском переламываясь, а враг рода человеческого сделал открытие, что способен метать искры из собственных бледных буркал яркими, тугими пучками. Жертву он выпустил, вряд ли от боли, хоть и она была острой и неприятной, скорее уж - от неожиданности. Пастуху это уже не могло помочь. Яд болотника штука ядрёная. Вурдалаки его только в охотничьем азарте выделяют. Сами его не сглатывают и жертвы свои сразу не жрут, боясь отравиться, выжидают пару дней, а уж потом... и только зубы прополоскав... Человек повалился на колени и тут же забился в корчах. Вурдалак омерзительно булькая, тряс башкой, стараясь вернуть себе зрение, а кузнец ото всего увиденного ослабел сердцем и коленями. Попятился детина, выронив из трясущихся рук покорёженные вилы, и споткнулся об извивающееся обезглавленное тело. Не сдох ещё "запашистый" нечестивец. Так и норовил ухватить когтистыми лапами хоть, что-нибудь. И ухватил лодыжку крестьянина. Тот так и повалился, рядышком с ранее поверженным нелюдем. А второй проморгался пусть и не до полной ясности в выпученных бельмах, но вполне достаточно, чтоб различить копошащуюся на земле жертву. В ожидании неминуемого конца, такая абстрактная величина как время сделалась для кузнеца штукой вполне себе материальной, вязкой и густой, словно клейстер и такой же липкой на ощупь. Или?.. Или это не время? Он скосил глаза, потратив большую часть оставшихся сил, чтобы не смотреть на приближающееся чудовище с удлинённой шеей и мелко подрагивающими челюстями. И вдруг... - Задарма меня не сожрёшь! - От голоса кузнеца, неожиданно прорезавшегося и не писклявого, а злорадного, вурдалак приостановился. Ну и дурак, а ведь мог бы ещё жить и жить. Себе на радость, людям - на докуку. - Держи, людожор! - И полетело, что-то не особо крупное, какое-то корявое и с раззявленным ртом. А во рту, и это вурдалак разглядеть исхитрился, много-много зубов с ядом. Болотник метнулся в сторону от человечьего подарка, но голова собрата его нагнала и рефлекторно вцепилась монстру в... Пониже поясницы, где короткий толстый хвост задницу уже не прикрывает. Ох, и блажил, сердешный, от яда погибая, и, наверное, проклинал живучесть вурдалачью, из-за которой отсечённая башка ещё не померла, и теперь в седалище вцепившись с остервенением его пережёвывает. Кузнеца от картинки такой уморительной смех истеричный разобрал не ко времени. Ржал, как конь, голову запрокинув. Тут бы и сгинул от когтей ещё живых тварей, да мужики под руки подхватили и уволокли ближе к самому большому костру. Отступили они. Не сдержали нечисть. Там, в вытоптанному ногами круге, в кровавых отблесках пламени, страда жаркая ещё продолжалась. И не ясно было совершенно, чья берёт верх. Вроде бы люди и сдюжали. И даже был момент, когда стали они давить и перемогать нежить, но поднятые взяли числом. Вот уж и погибшие в сече появились, пополнив собой богопротивное воинство: некромант действовал, выплёскивая мощь свою чёрными волнами магии. - Пра-ак, - надсадно выдавливал из себя Траффи. - Где тебя черти носят? Рядом оглушающе грохнула картечница - древняя штука, заряжающаяся с дула. Только в таком девственном месте, как Цаплиц и могло сохраниться, что-то подобное. Сохраниться и действовать. Да ещё как! Вот только стреляла бы чуток потише. - Вурдалаки!!! - Вожак охотников узнал голос Трабля. - Изменённые пошли! - Ф-фу, Тулли, твой выход. Ну, брат Рейнгольд, вся надежда только на тебя, - тихо сказал Траффи, расправляя посеребрённую сеть. - Нас надолго не хватит. Собрались в круг, мужики. Спина к спине. По-иному не устоим. Ори - жги! Крестьянство, то, что ещё на ногах держалось, стало сбиваться в неустойчивый кружок. А нежить?.. Что же она?.. Тоже без дела не осталась. Зумбу, видать, сообразил, что начал одолевать и часть воинства своего пусть и потрёпанного, но усталости не знающего, направил к дверям церкви. Кажется, дела защитников приняли оборот скверный. ...Путеводная искорка Тулли Ори вела неуклонно, хотя и далеко не по прямой. Стреляный хищник Зумбу всем своим гнилым нутром почуял, что его тропит не простой охотник и предпринял кое-какие меры предосторожности. Первым делом попытался он сбить преследователя со следа. Вещь примитивная, конечно. Ну а вдруг сработает. Чем, чёрт не шутит, пока бог спит. Не удалось. А-а, не очень-то и хотелось. А как насчёт топи на каменистой земле, что на глаз не различима? Тоже не помогло. А-ха - это уже серьёзно. Такую ловушку маг силы посредственной, преодолеть в состоянии, но только уже в неё угодив. А этот не попался. Издалека её обнаружил и как-то слишком быстро обезвредил. Чем серьёзно огорчил и без того замотанного событиями некроманта. Может, ползучие шипастые лианы попробовать? Нечего спрашивать - делать надо. Зумбу был от младых ногтей обозлён на весь мир. А сегодня, как-то особенно яро. К общему злопыхательскому настрою добавлялось прущее наружу раздражение из-за неудачно сложившегося дня. Нет, ну надо же допустить такую бестактность - притащиться к нему домой, - понимай - на кладбище, - расшуметься, нарушить отдых и совершенно бесцеремонно пустить под хвост дохлому псу плоды многочасовой медитации. Ладно, с некоторой натяжкой, такое их поведение, можно списать на... несколько вольное поведение самого некроманта. Ой, да ладно. Он всегда себя вёл не особо образцово. Чего сегодня-то им приспичило? И вообще, разве он не имеет права на минутку душевного спокойствия и отдыха в замечательном, тихом месте среди добрых своих друзей. Кстати о друзьях... А не пора ли этим гнилым уродам, тем, что ещё отсиживаются в резерве, пострадать во имя Высокой Цели - благополучия и доброго здравия своего обожаемого Зумбу, для них почти бога. Нет! Именно БОГА, без всяких куцых "почти"! Определённо - пора! Маг, а это чувствуется издалека, прущийся по его душу, оказался не из рядовых чародеев; дежурными фокусами его пронять не вышло. Эх, удалась дневная диверсия двух обалдуев и число подручных подсократили, хотя - это и не главное, и сил набраться не позволили. А управлять армией безмозглых мертвяков, то тебе не на ишаке по двору кататься. Итак, кого отправить навстречу этого... настырного? Вурдалаков в его подчинении было около десятка. Но полностью прошедших изменение - пяток набирался. Но и из этой пятёрки нужно было кого-то оставить. Не-ет, не про запас - для целей, куда более гадостных. Не время сейчас об этом - надоеда-маг слишком близко подобрался. А-а, некогда в нерешительности трепыхаться. Идёт оно всё Чёрными Дебрями: недоделанных вперёд - на колдуна, остальных - в деревню. Немедленно!.. Прак, в оберегающие заклятия укутавшись, как девица в новые наряды, почувствовал, что добрался до Зумбу. Добрался и расшевелил, если вообще не допёк. Что вполне возможно. Сам бы Рейнгольд, будучи обременён поддержкой такой массы волшбы, обязательно бы расстроился из-за дополнительной, досадной помехи в лице недобро настроенного противника. - Ага, зашевелилось, сучье племя, - сказал он, будто сплюнул, когда почувствовал, что вурдалачья стая начала брать его в плотные тиски, медленно, но верно обтекая с боков. Покуда они держались на почтительном расстоянии, но глазами гнойными уже тускло отсвечивали, нагоняя, если не страх, то уж душевную неуверенность, точно. - Что ж, давно пора. Я и так тут подзадержался. Лады, глянем сколь у тебя силушки осталось... - И Прак закрыл глаза. Вытеснение инородного духа из поднятого - это одно, а попробуй то же проделать с вурдалаком... О, это из категории мастерства высшего. И Прак на деяние это пошёл осознанно, хотя и не был до конца уверен в том, что совладает. Зумбу, образованием не блиставший, посылая присных на рукопашное толковище с надоедливым оппонентом, подразумевал прежде всего рубку. Громила с дубиной! Не-ет, Рейнгольд предпочёл фехтование. Вскоре двое из полудесятка уже точили клыки о кости собратьев, полностью нарушая планы некроманта. Тот о таких вещах только в книжках читал, да и то без особого внимания, поскольку подобное ему было не по плечу. Вурдалаки рвали друг друга в клочья, студент-недоучка, улыбнувшись недобро уже посылал заклятье за заклятьем в сторону схоронившегося м