Глава 25.
Огороды и юристы.
Окна пришлось стеклить самим. Но это уже было после разговора долгого и нудного с одним эдилом Благочиния, имевшего искреннюю веру в необоримую силу официально заверенной бумаги. Но бес с ними с бюрократией и косметическим ремонтом. Тут дела серьёзней закрутились. И начать распутывать этот клубок придётся с местных огородов. Со времён незапамятных рачительные жители всевозможных провинций имели безобидную тягу к земледелию. Огурцы, там редиска. Томаты или ещё чего, но чтобы не на рынке было всё это куплено, а выращено с заботой на клочке землицы возле собственной халупки. Народ в городишке, что почтили своим посещением ловцы под началом Траффи нищим не был. Хорошо они тут жили без шику, но сытно. Однако, подчиняясь зову природы, огороды по-прежнему держали. И всё бы оно ничего... Какое охотникам вообще дело до чужих капустных грядок!? Но в этот раз любовь провинциалов к садам и палисадникам в какой-то, и немалой, степени сказалась на судьбах рисковых бродяг образом самым непосредственным. Колдун!.. Тот самый нечистоплотный старикан, когда разобидевшаяся на него Тулли, спустила своего, укороченного на голову пса (кто бы мог предположить, что такая вкусная конфетка окажется мощнейшим "духовником"?) повинуясь собственному здравому смыслу, кинулся бежать со всех ног, подобрав длинную рванину, служившую ему одеянием. На произвол судьбы бросить сражающихся коллег по преступному бизнесу? Да, запросто! А разве это не подлость? Подлость, однозначно! Но всё равно - запросто! В их общем беспокойном деле корпоративная солидарность и взаимовыручка имеют чётко обозначенные пределы. Есть опасность, что тебя сейчас грохнет, в клочки разорвёт оживший покойник, - вот тебе и предел. Вали оттуда, как можно быстрее. Правдоподобную историю своего чудесного спасения, любой из этой братии способен сочинить сходу, ни разу не споткнувшись на словах и не запутавшись в массе правдоподобнейших подробностей. Без этого полезного навыка - вешать лапшу на уши, всем у кого она виснет, - в воровской, сложной профессии долго не задерживаются. И дедок, худо-бедно дожив до лет по любому исчислению преклонных, талантом этим владел получше магических своих фокусов. Задал он стрекача, как молодой, только кривые голые ноги в сандалиях засверкали. Единственно, на секунду остановился, услышав истошный вопль инквизитора-ревнителя, обещавшего ему всякое разное, в основном шибко недоброе. Дедуля, послушав его рулады о собственной стариковской сексуальной притягательности в несколько пассивном аспекте, смачно сплюнул и чертыхнулся коротко и выразительно. Ревнителю крутили руки подоспевшие легаши. Чтоб их!.. И чтоб этого гада-ревнителя! Его особенно извращённо... Не подох в сече, тварь живучая. Если б он околел, насколько легче было бы беглому магу складывать свои фантастические вирши, когда дотошный громила с плечами такими, что и не обхватишь, начнёт ему ну чисто из пустого любопытства каверзные вопросы подкидывать. Колдун, верно, расценил - ему противостоял маг-духовник, никак не некромант. Духовники к этой опасной братии не близко стоят у них методы иные. Поднять труп - да, способны, однако, ненадолго. В этом для беглеца-сочинителя и заключалась главная трудность. Гронб в магии не сечёт... наверное... Во всяком случае, силы магической в нём не чуется совершенно. Но если он эту разницу знает, хотя бы и понаслышке, оправдать свою ретираду дедуле-пакостнику будет непросто. Как объяснишь лютому и скорому на расправу чудовищу - а, что Гронб - чудовище, в том ни у кого никаких сомнений уже давно не было, - что ты сбежал от кадавра, который на своих двоих едва ли четверть часа проковылять способен. А что мертвяк именно на тебя, сокола-перестарка, "заряжен", так то Гронбу до фени. Гронбу-то - да. А перестарку ещё как - нет. Невзирая на немалые свои лета и обитание аккурат возле самой большой городской свалки, дед помирать не хотел совсем, поскольку, дело странное, но он был человеком истинной веры. Отчего и опасался шибко и обосновано, расплаты за свои прижизненные подлости, там - за гробом. Но изменить натуру свою и тягу к совершению всякого непотребства был не в силах, "...ибо слаб человек..." Прекрасное оправдание для всего и вся. В любом случае, для колдуна, любителя просроченной колбасы, добытой в недрах помойки, вполне сходит. Потому он всячески и оттягивал момент своей пусть и неминуемой, но, хотелось бы надеяться, не сегодняшней кончины. С кадавром ратоборствовать ему, что паралитику против огра бодаться. Исход один и удручающе скорый. Поэтому - в бега. Бежать было не особо тяжко, кабы не старческая одышка, так и вовсе, как молодой. Даже на сердце радостно. Но счастье не может быть долгим... окаянная ведьма, - и откуда только такие мстительные бабы на свете белом появляются? - начала громко верещать, что де, опасный преступник утекает. Ну опасный... чуть-чуть... Ну преступник... Ну утекает... Эка, понимаешь, невидаль. Чего ж на весь город вопить, да ещё, правила вежества попирая, пальцем показывать? Где только воспитание получила, кикимора злопамятная? А всего-то ей и сделал, что малёха нарядец потрепал. Любопытно же глянуть, чего там у такой красотки под одёжкой сокрыто. Мог бы, да и старался, вообще-то, попросту убить, если говорить правдиво, да она, мерзавка, не далась. Ну так живи и радуйся, раз так повезло. Чего сразу о мщении помышлять? Дала бы хоть дух перевести пожилому и в кругах определённых вполне из себя заслуженному человеку. Куда там. Дождёшься от молодых, как же?.. Никакого почтения к летам и авторитету. Однако, чего делать-то? Соображать приходилось на бегу и запашистый грязнуля напряг жиденькое содержимое своего черепа. По-прямой бежать