х бродяг образом самым непосредственным. Колдун!.. Тот самый нечистоплотный старикан, когда разобидевшаяся на него Тулли, спустила своего, укороченного на голову пса (кто бы мог предположить, что такая вкусная конфетка окажется мощнейшим "духовником"?) повинуясь собственному здравому смыслу, кинулся бежать со всех ног, подобрав длинную рванину, служившую ему одеянием. На произвол судьбы бросить сражающихся коллег по преступному бизнесу? Да, запросто! А разве это не подлость? Подлость, однозначно! Но всё равно - запросто! В их общем беспокойном деле корпоративная солидарность и взаимовыручка имеют чётко обозначенные пределы. Есть опасность, что тебя сейчас грохнет, в клочки разорвёт оживший покойник, - вот тебе и предел. Вали оттуда, как можно быстрее. Правдоподобную историю своего чудесного спасения, любой из этой братии способен сочинить сходу, ни разу не споткнувшись на словах и не запутавшись в массе правдоподобнейших подробностей. Без этого полезного навыка - вешать лапшу на уши, всем у кого она виснет, - в воровской, сложной профессии долго не задерживаются. И дедок, худо-бедно дожив до лет по любому исчислению преклонных, талантом этим владел получше магических своих фокусов. Задал он стрекача, как молодой, только кривые голые ноги в сандалиях засверкали. Единственно, на секунду остановился, услышав истошный вопль инквизитора-ревнителя, обещавшего ему всякое разное, в основном шибко недоброе. Дедуля, послушав его рулады о собственной стариковской сексуальной притягательности в несколько пассивном аспекте, смачно сплюнул и чертыхнулся коротко и выразительно. Ревнителю крутили руки подоспевшие легаши. Чтоб их!.. И чтоб этого гада-ревнителя! Его особенно извращённо... Не подох в сече, тварь живучая. Если б он околел, насколько легче было бы беглому магу складывать свои фантастические вирши, когда дотошный громила с плечами такими, что и не обхватишь, начнёт ему ну чисто из пустого любопытства каверзные вопросы подкидывать. Колдун, верно, расценил - ему противостоял маг-духовник, никак не некромант. Духовники к этой опасной братии не близко стоят у них методы иные. Поднять труп - да, способны, однако, ненадолго. В этом для беглеца-сочинителя и заключалась главная трудность. Гронб в магии не сечёт... наверное... Во всяком случае, силы магической в нём не чуется совершенно. Но если он эту разницу знает, хотя бы и понаслышке, оправдать свою ретираду дедуле-пакостнику будет непросто. Как объяснишь лютому и скорому на расправу чудовищу - а, что Гронб - чудовище, в том ни у кого никаких сомнений уже давно не было, - что ты сбежал от кадавра, который на своих двоих едва ли четверть часа проковылять способен. А что мертвяк именно на тебя, сокола-перестарка, "заряжен", так то Гронбу до фени. Гронбу-то - да. А перестарку ещё как - нет. Невзирая на немалые свои лета и обитание аккурат возле самой большой городской свалки, дед помирать не хотел совсем, поскольку, дело странное, но он был человеком истинной веры. Отчего и опасался шибко и обосновано, расплаты за свои прижизненные подлости, там - за гробом. Но изменить натуру свою и тягу к совершению всякого непотребства был не в силах, "...ибо слаб человек..." Прекрасное оправдание для всего и вся. В любом случае, для колдуна, любителя просроченной колбасы, добытой в недрах помойки, вполне сходит. Потому он всячески и оттягивал момент своей пусть и неминуемой, но, хотелось бы надеяться, не сегодняшней кончины. С кадавром ратоборствовать ему, что паралитику против огра бодаться. Исход один и удручающе скорый. Поэтому - в бега. Бежать было не особо тяжко, кабы не старческая одышка, так и вовсе, как молодой. Даже на сердце радостно. Но счастье не может быть долгим... окаянная ведьма, - и откуда только такие мстительные бабы на свете белом появляются? - начала громко верещать, что де, опасный преступник утекает. Ну опасный... чуть-чуть... Ну преступник... Ну утекает... Эка, понимаешь, невидаль. Чего ж на весь город вопить, да ещё, правила вежества попирая, пальцем показывать? Где только воспитание получила, кикимора злопамятная? А всего-то ей и сделал, что малёха нарядец потрепал. Любопытно же глянуть, чего там у такой красотки под одёжкой сокрыто. Мог бы, да и старался, вообще-то, попросту убить, если говорить правдиво, да она, мерзавка, не далась. Ну так живи и радуйся, раз так повезло. Чего сразу о мщении помышлять? Дала бы хоть дух перевести пожилому и в кругах определённых вполне из себя заслуженному человеку. Куда там. Дождёшься от молодых, как же?.. Никакого почтения к летам и авторитету. Однако, чего делать-то? Соображать приходилось на бегу и запашистый грязнуля напряг жиденькое содержимое своего черепа. По-прямой бежать - дыхалки хватит на двадцать ярдов. А дальше солдотня нагонит и - мордой на мостовую. Не выход. Так что?.. Куда?.. Глазёнки, пусть и зоркости не особой, лихорадочно заскакали в мутной влаге про меж обвислых старческих век. Ага, проулочек... Лишь бы не тупик, а то уже нагоняют. Выбора не было и запарившийся беглец - всё выносливость, возбуждаемая страхом сдохла, теперь только на собственную изворотливость и хитрость уповать, - свернул в него. Узко и грязно, но выход вдруг высветился. Маленький заборчик. В нём колдун проделал аккуратненькую дыру посредством пустяковенького заклятья. О, милость Создателя, огород! За ним ещё один. А там и вообще сад с ягодными кустами. Дед юркнул в заборную дырку, согреваемы сладкими воспоминаниями о хулиганском детстве, когда он из ночи в ночь обчищал точно такие же соседские огородишки. Когда ж и, где это было? Какая разница? Сейчас главное хвостом махнуть в одну сторону, а самому, как лису стреляному, дёрнуть - в другую. Так и сделал, старый пройда. Он даже остановился на время краткое: во-первых, чтобы хоть чуть сердце угомонить, а то под кадыком скачет, во-вторых, и это важнее, ему был нужен свидетель, а лучше два. - Стоять, старый козёл! О, вот и они, голубчики, легки на помине. Старик обернулся. Двое солдат с ружьями, вздыбленными над головами - в узком проулке их поперёк не возьмёшь - отчаянно матерясь, наседали ему на пятки. Дед, тряхнул своими вшивыми джунглями и беззубо ощерился. Да-а, лютости и злобы в его улыбке было с бо-ольшим избытком. Телом дряхл, а нравом... как был скотиной первостатейной, так и остался. Эх, врезать бы по этим умникам, чем-то ядрёным, да силы не те. Может на бой последний за собственную шкуру он бы чего и наскрёб, но сейчас ситуация излишнего героизма не требовала. Колдун терпеливо дождался, когда двое торопыг из проулочка выпадут, а за их спинами замелькают поднятые штыки сотоварищей и влепил заклятием в тот заборчик, что был справа. Для пущего эффекту добавил действу немного ярких красок и, убедившись, что преследователи наживку заглотили, запустил в борзую парочку ослепляющим шаром с дымом и треском. Сбил с толку и был таков, спокойно выйдя налево через неприметную калиточку. Крики: - "Куда он подевался?" и "Вон в ту дыру побёг. Я видел, как его тряпьё там мелькало", - были бальзамом для его измученной души. Колдун уходил торопко, но уже не бегом. Да и не мог он бежать - выдохся. Сбросив с облезлого своего хвоста местную не очень сообразительную солдатню, дедок пробирался задворками, стараясь не потревожить хозяйских собачонок в будках. Ему почти удалось выбраться без потерь. Но у самой норы, что воровская братия проковыряла под городской кое-где порушенной стеной, натолкнулся приверженец блатной романтики на здоровенную ощенившуюся суку и сдуру шуганул её, чем-то трескучим. Испугать надумал, крутой парень. Собака, будь она без щенков, конечно бы дала дёру, но от детёнышей ей бежать инстинкт не позволил и, обозлённая кормящая четырёхлапая мать, доказала магу превосходство острого клыка над чахлым заклятием. Ранение боевое вышло что надо - глубокое, болезненное, кровавое. Будь оно от ножа и чуток не в том месте всю бы жизнь им гордился. А так... фу-уф, даже начальству не пожалуешься. Ему, начальству, рана от собачьих зубов на заднице спасшегося, будет внушать совсем не нужные подозрения. Бродяга разочарованно чмокнул дряблыми губами и решил таким "орденом" не светить. К вечеру дня следующего, для многих поворотного, старый мошенник держал ответ перед бигбоссом Гронбом, существом, к тем порам, уже совершенно утратившим человеческий облик. Гронб у таинственных выходцев из-за "занавеси" выпросил для себя способность к полиморфизму в варианте, если так можно выразиться, расширенном. Представители тамошние совещались про меж себя не долго. Им, по счёту большому, было совершенно наплевать, что и кто у них клянчит. Лишь бы обязанным остался, тот глупец, что с ними связывается. Дядьками они были бессердечными с умом холодным и чисто практическим. Ледяные прагматики. Исходя из этого последнего своего качества, они и просветили иномирного просителя о реальной опасности. - Всякого можно сделать изменённым в той или иной степени, - похрюкивал рогач, ставший куратором тщеславного громилы. - Почти всякого можно обучить менять облик свой от желания или необходимости. Тут есть тонкости в гормональном строе, но ничего сверхтяжкого... Но создать истинного полиморфа - дело иное. И в деле этом штука обязательная генетическая... Надеюсь, понятие это для вас не тайна?.. - Ни в малейшей степени, - заверил хвостатого мужчину с небес упавший гражданин вселенной. - Гм... Занятный вы персонаж. Ну да об этом после... Так вот без гене