- дыхалки хватит на двадцать ярдов. А дальше солдотня нагонит и - мордой на мостовую. Не выход. Так что?.. Куда?.. Глазёнки, пусть и зоркости не особой, лихорадочно заскакали в мутной влаге про меж обвислых старческих век. Ага, проулочек... Лишь бы не тупик, а то уже нагоняют. Выбора не было и запарившийся беглец - всё выносливость, возбуждаемая страхом сдохла, теперь только на собственную изворотливость и хитрость уповать, - свернул в него. Узко и грязно, но выход вдруг высветился. Маленький заборчик. В нём колдун проделал аккуратненькую дыру посредством пустяковенького заклятья. О, милость Создателя, огород! За ним ещё один. А там и вообще сад с ягодными кустами. Дед юркнул в заборную дырку, согреваемы сладкими воспоминаниями о хулиганском детстве, когда он из ночи в ночь обчищал точно такие же соседские огородишки. Когда ж и, где это было? Какая разница? Сейчас главное хвостом махнуть в одну сторону, а самому, как лису стреляному, дёрнуть - в другую. Так и сделал, старый пройда. Он даже остановился на время краткое: во-первых, чтобы хоть чуть сердце угомонить, а то под кадыком скачет, во-вторых, и это важнее, ему был нужен свидетель, а лучше два. - Стоять, старый козёл! О, вот и они, голубчики, легки на помине. Старик обернулся. Двое солдат с ружьями, вздыбленными над головами - в узком проулке их поперёк не возьмёшь - отчаянно матерясь, наседали ему на пятки. Дед, тряхнул своими вшивыми джунглями и беззубо ощерился. Да-а, лютости и злобы в его улыбке было с бо-ольшим избытком. Телом дряхл, а нравом... как был скотиной первостатейной, так и остался. Эх, врезать бы по этим умникам, чем-то ядрёным, да силы не те. Может на бой последний за собственную шкуру он бы чего и наскрёб, но сейчас ситуация излишнего героизма не требовала. Колдун терпеливо дождался, когда двое торопыг из проулочка выпадут, а за их спинами замелькают поднятые штыки сотоварищей и влепил заклятием в тот заборчик, что был справа. Для пущего эффекту добавил действу немного ярких красок и, убедившись, что преследователи наживку заглотили, запустил в борзую парочку ослепляющим шаром с дымом и треском. Сбил с толку и был таков, спокойно выйдя налево через неприметную калиточку. Крики: - "Куда он подевался?" и "Вон в ту дыру побёг. Я видел, как его тряпьё там мелькало", - были бальзамом для его измученной души. Колдун уходил торопко, но уже не бегом. Да и не мог он бежать - выдохся. Сбросив с облезлого своего хвоста местную не очень сообразительную солдатню, дедок пробирался задворками, стараясь не потревожить хозяйских собачонок в будках. Ему почти удалось выбраться без потерь. Но у самой норы, что воровская братия проковыряла под городской кое-где порушенной стеной, натолкнулся приверженец блатной романтики на здоровенную ощенившуюся суку и сдуру шуганул её, чем-то трескучим. Испугать надумал, крутой парень. Собака, будь она без щенков, конечно бы дала дёру, но от детёнышей ей бежать инстинкт не позволил и, обозлённая кормящая четырёхлапая мать, доказала магу превосходство острого клыка над чахлым заклятием. Ранение боевое вышло что надо - глубокое, болезненное, кровавое. Будь оно от ножа и чуток не в том месте всю бы жизнь им гордился. А так... фу-уф, даже начальству не пожалуешься. Ему, начальству, рана от собачьих зубов на заднице спасшегося, будет внушать совсем не нужные подозрения. Бродяга разочарованно чмокнул дряблыми губами и решил таким "орденом" не светить. К вечеру дня следующего, для многих поворотного, старый мошенник держал ответ перед бигбоссом Гронбом, существом, к тем порам, уже совершенно утратившим человеческий облик. Гронб у таинственных выходцев из-за "занавеси" выпросил для себя способность к полиморфизму в варианте, если так можно выразиться, расширенном. Представители тамошние совещались про меж себя не долго. Им, по счёту большому, было совершенно наплевать, что и кто у них клянчит. Лишь бы обязанным остался, тот глупец, что с ними связывается. Дядьками они были бессердечными с умом холодным и чисто практическим. Ледяные прагматики. Исходя из этого последнего своего качества, они и просветили иномирного просителя о реальной опасности. - Всякого можно сделать изменённым в той или иной степени, - похрюкивал рогач, ставший куратором тщеславного громилы. - Почти всякого можно обучить менять облик свой от желания или необходимости. Тут есть тонкости в гормональном строе, но ничего сверхтяжкого... Но создать истинного полиморфа - дело иное. И в деле этом штука обязательная генетическая... Надеюсь, понятие это для вас не тайна?.. - Ни в малейшей степени, - заверил хвостатого мужчину с небес упавший гражданин вселенной. - Гм... Занятный вы персонаж. Ну да об этом после... Так вот без генетической предрасположенности здесь никак. Сами понимаете... как вы решили обозначиться?.. Гронб?.. Пусть так и будет. Сами понимаете, что без самого широкого медицинского обследования пускаться в подобное плавание - риск смертельный. Обратного билета может и не быть. Гронб был кем угодно, только не трусом и он согласился без всяких гарантий со стороны... - А кто вы, собственно, вообще такие? - вопрос он задал без всякой задней мысли. Как ни странно, ему было наплевать на расовую принадлежность кураторов и даже на то, где они вообще обитают. Но ведь нужно было как-то их называть. Рогатые парни пятачками неприятно мокрыми пошевелили, переглянулись и дружно обозвались бесами. Гронб понял, что ему не доверяют. Напялить на себя одёжку страшилок местного фольклора - о каком доверии можно вести речь? Но бесы, так бесы. Придёт время и этой шайкой-лейкой он разберётся. А пока они ему были нужны. Результатом их сотрудничества стало появление в этом мире странного существа, приобретшего способность свободно изменять свой метаболизм. Покоритель межзвёздных просторов, купец, интриган и будущий повелитель всего и вся на этой планете остался доволен. Вот только со своей привычной человеческой личиной он решил распрощаться... добровольно, ибо банальна она была и скучна. Скуки же деятельный этот персонаж не переносил и на дух. Но веселиться он тоже предпочитал по собственному почину и сценарию, поэтому экстравагантная выходка излишне инициативного ревнителя вызвала в господине Гронбе неприятные душевные трепыхания. Не то чтобы он особо сильно расстроился из-за довольно крупных потерь личного состава его личной армии солдат удачи, но был бы результат. И, естественно, результат положительный. Другого Гронбу совершенно не надо. Сам успел напортачить выше крыши. До сих пор себя поедом ест, пытаясь уяснить: почему? А тут ещё это... Двумя днями ранее, когда обнаружил он исчезновение крупной группы бойцов, Гронб взъярился так, что в расстройстве и взлохмаченности чувств, грохнул двух поднятых вурдалаков. Двух или трёх?.. В суете и не разобрал. Нет, кажется, всё-таки трёх. Гм... плохо. Не сдержал темперамент. Потом, по сусекам по пылинке собрав мелкотравчатое своё терпение, решил он дождаться вестей от самоуправца. И буде они благостны, то пожурить его слегка, ну палец оторвать, ухо отсечь или ещё чего по мелочи инквизитору не особо нужное, да и простить великодушно. А что, Гронб - не злопамятный и даже местами мягкосердечный до слезливого умиления. Вот и дождался... - Говоришь, попался ревнитель в лапы правосудия? - Так и есть, - ответствовал ему завшивленный маг. Ох, Создатель, ядовиты шутки твои! Уж Гронб ли не трясётся над подбором нужных кадров. А в итоге с кем дело иметь приходиться? - Я когда обернулся, - тараторил колдун, не сообразив, что словом этим одним он только что подписал себе смертный приговор, - так и увидел - летит в него, стыдно и вымолвить, ночная посудина, пущенная стервозной гостиничной хозяйкой. Ну мне ли вам объяснять, насколько эти злющие бабы подлы бывают? Летит, значит, этот снаряд и прямо ему по тонзуре. Хрясь и потекло. А он-то на бегу, в сутане запутавшись, равновесие и не удержал. Тут ему лапы-то и скрутили. О, как в жизни случается. Гронб клюворылый, раздражённо пощёлкал приобретённым рыльным украшением. Мордой монстрячьей подвигал; под левым глазом его паучий шрам отвратительно зашевелил длинными своими лапами. Тремя когтистыми пальцами по стеночке провёл, оставляя на ней длинные, непрерывные следы и спросил дедушку спасшегося голосом бархатным: - Что-что?.. Прости, не разобрал слов твоих. Баешь, обернулся ты? Дед от такой ласки весь до самых пяток покрылся мурашками с кулак величиной. - Д... да, - выдавил заикаясь. - Ага... Обернулся. Увидел и... дальше дёру? А помочь товарищу по совместным пакостям, а?.. - Дык, к тебе же поспешал, господин Гронб. С докладом. А то кто бы тебе обо всём сообщил и упредил? - Намерение благое, - кивнул монстр и шкурка его обычно серо-зелёного цвета, вдруг приняла колер весёленький... почти угольный, только без блеску. Старче страдальчески попытался проглотить волосяной ком в горле, а тот возьми да заупрямься. У колдуна от этого даже слёзы на глазах навернулись и он старательно принялся их вытирать, тайком, из-под рукава поглядывая не сыщется ли хоть какая узенькая щёлочка в которую можно было бы юркнуть и там пересидеть надвигающийся шторм. Щелей в лесной хибаре, кое-как сляпанной из грубо, не умело слепленного булыжника, было с избытком. Ещё больше прорех наблюдалось в соломенной кривобокой крыше. Но колдун со щемящей сердечной тоской сообразил - отсюда выхода нет. Однако разозлённый монстр с показательной казнью медлил. Сидел