Она заметила, что капитан Ворманн чем-то явно смущен: подойдя к загадочным предметам, оказавшимся мертвецами, он наклонился и начал расправлять на них простыни. Этот подвал… Они с отцом облазили весь замок вдоль и поперек за эти годы, но даже не подозревали о существовании еще одного подвала. Магда потерла ладонями локти и плечи, пытаясь согреться. Ну и холод!
Она внимательно огляделась, ища следы крыс. В новом районе Бухареста, куда они вынуждены были переехать, подвалы буквально кишели крысами, чего нельзя было сказать об их прежнем доме возле университета. Магда патологически боялась крыс и понимала, что это смешно, но ничего не могла с собой поделать. Один их вид вызывал омерзение… то, как они двигались, голые, волочащиеся по земле хвосты — Магду просто тошнило от всего этого.
Но, к счастью, здесь их не было. Капитан одну за другой приподнимал простыни так, чтобы была видна голова и шея, и что-то говорил при этом. Но Магда, слава богу, ничего не видела и не слышала.
Наконец мужчины вернулись к лестнице, и она услышала голос отца:
— …Вряд ли эти раны связаны с каким-то ритуалом. За исключением обезглавленного солдата, все остальные умерли от разрыва основных кровеносных сосудов шеи и гортани. Следов зубов, звериных или человеческих, я не обнаружил. Но при этом совершенно очевидно, что раны не нанесены каким-либо острым или режущим предметом. Глотки просто разорваны или даже вырваны, если хотите. Но каким образом, я определить не в состоянии.
«Ну как может отец спокойно рассуждать о таких страшных вещах!» — ужаснулась Магда.
Голос майора Кэмпффера прозвучал уверенно и угрожающе:
— Опять ты умудрился наговорить кучу слов и при этом не сказать абсолютно ничего путного!
— У вас недостаточно материала для работы. Может быть, есть что-нибудь еще?
Майор двинулся наверх, не потрудившись ответить, однако капитан Ворманн, словно вспомнив что-то, щелкнул пальцами и воскликнул:
— Слова! Слова на стене — те самые, написанные кровью на языке, которого никто не понимает!
Глаза профессора мгновенно загорелись.
— Я должен их немедленно увидеть!
Коляску подняли наверх, и Магда снова поплелась в хвосте до выхода во двор. Там она опять взялась за ручки и покатила коляску вслед за немцами к задней стене замка. Вскоре они оказались в конце тупикового коридора перед буро-коричневой надписью на стене.
Буквы были разной толщины и, совершенно очевидно, написаны пальцем. От этой мысли Магда вздрогнула и стала изучать надпись. Она узнала язык и была уверена, что сможет ее перевести, если, конечно, сосредоточится и перестанет думать о том, что автор надписи использовал вместо чернил.
— У вас есть какие-нибудь идеи на этот счет? — спросил Ворманн.
— Да! — кивнул профессор и замолчал, уставившись, как загипнотизированный, на письмена.
— Ну! — нетерпеливо рявкнул Кэмпффер.
Магда понимала, насколько ненавистна этому эсэсовцу зависимость от какого-то еврея, который к тому же еще и медлит с выводами. Только бы отец не вывел из себя немца каким-нибудь неосторожно сказанным словом.
— Здесь написано: «Чужаки, оставьте мой дом!» Это повелительное наклонение, — произнес профессор бесстрастно, как автомат.
Что-то в этой надписи встревожило старика.
Кэмпффер хлопнул рукой по кобуре:
— Ха! Значит, все-таки это убийства по политическим мотивам!
— Возможно. Только, видите ли, это предупреждение или требование — называйте как хотите — написано на безукоризненном старославянском языке. А это — мертвый язык. Такой же мертвый, как латынь. Буквы нисколько не отличаются от тех, что писали в глубокой древности. Это я знаю точно, поскольку видел много подлинных рукописей.
Теперь, когда отец назвал язык, Магда смогла наконец сосредоточиться на словах. И тут поняла, что так встревожило отца.
— Ваш убийца, господа, — продолжал между тем профессор, — либо великий ученый, либо человек, которого пятьсот лет назад заморозили и теперь он проснулся.
Глава 14
— Похоже, мы впустую потратили время, — раздраженно бросил майор Кэмпффер, вышагивая кругами и попыхивая сигаретой.
Все четверо снова находились на нижнем этаже башни.
Стоя в центре комнаты, Магда устало привалилась к спинке коляски. Она чувствовала, что эти двое играют в своего рода перетягивание каната, но не могла понять ни правил этой странной игры, ни замысла игроков. Единственное, в чем она была абсолютно уверена, — от результата этой игры зависела жизнь отца и ее собственная.
— Не согласен. — Капитан Ворманн стоял, прислонившись к стене возле двери, скрестив на груди руки. — Насколько я понимаю, сейчас мы знаем гораздо больше, чем утром. Хоть и маленький, но все-таки прогресс… Сами мы не продвинулись бы ни на йоту.
— Этого недостаточно! — рявкнул Кэмпффер. — Мы не узнали практически ничего!
— Что ж, в таком случае мы должны покинуть замок немедленно, поскольку никаких других доступных источников информации у нас нет.
Кэмпффер промолчал, продолжая нервно курить и мерить шагами комнату.
Профессор, пытаясь привлечь к себе внимание, негромко кашлянул.
— Не лезь, жид! — гаркнул эсэсовец.
— Почему же, давай послушаем. Ведь за этим ты его сюда и приволок, разве нет? — вмешался Ворманн.
Постепенно до Магды дошло, что офицеры враждуют друг с другом. Кажется, и отец это понял и теперь пытался воспользоваться ситуацией.
— Пожалуй, я смогу вам помочь. — Профессор указал на лежавшие на столе книги. — Как я уже сказал, не исключено, что ответ на ваш вопрос можно найти в этих книгах. И если это так, то я единственный, кто — с помощью дочери, конечно, — сможет этот ответ отыскать. Если хотите, я попробую.
Кэмпффер перестал вышагивать и посмотрел на Ворманна.
— Пожалуй, стоит попытаться, — пожал плечами Ворманн. — Во всяком случае, у меня никаких более ценных идей нет. А у тебя?
Кэмпффер бросил окурок на пол и медленно растер носком сапога.
— У тебя ровно три дня, жид, чтобы выдать что-нибудь стоящее.
Он быстрым шагом прошел мимо них и вышел, не потрудившись закрыть за собой дверь.
Ворманн отвалился от стены и тоже направился к двери.
— Я прикажу сержанту выдать вам пару спальных мешков. — Он окинул взглядом хилое тело профессора. — Других постелей у нас нет.
— Ничего, я смогу обойтись и этим, благодарю вас.
— Дрова. Нам понадобятся дрова для камина, — произнесла Магда.
— Здесь ночью не так уж холодно, — покачал головой Ворманн.
— Это нужно для отца. От холода у него могут окоченеть руки, и он не сможет переворачивать страницы.
Ворманн вздохнул.
— Хорошо, скажу сержанту, пусть придумает что-нибудь. Возможно, еще остались какие-нибудь деревяшки.
Прежде чем выйти, он обернулся.
— Позвольте сказать вам обоим вот еще что: майор раздавит вас с такой же легкостью, как только что раздавил окурок. У него свои, довольно веские причины поскорее решить проблему, у меня — свои: я не хочу, чтобы мои люди гибли. Избавьте нас от смертей хотя бы на одну ночь, избавьте от существа, убивающего солдат, покажите, на что вы способны, и я сделаю все возможное, чтобы отправить вас в Бухарест и обеспечить вам безопасность.
— Сделаете? — переспросила Магда, внимательно глядя на капитана. Неужели он действительно хочет дать им надежду? — Может, сделаете. А может, и нет.
Капитан помрачнел и повторил, словно эхо:
— Может, сделаю, а может, и нет.
Приказав доставить дрова в комнаты на первом этаже башни, Ворманн задумался. Вначале ему показалось, что старик и девушка просто несчастные люди. Дочь, прикованная к отцу, и отец, прикованный к инвалидной коляске. Но теперь, узнав ближе, ощущал в них какую-то скрытую силу. Это хорошо. Поскольку обоим нужна стальная броня, чтобы выжить здесь, в этом замке. Если уж сильные вооруженные мужчины не могли себя защитить, как спасутся беззащитная женщина и калека?
Внезапно Ворманн почувствовал на себе чей-то взгляд. Чувство было совершенно отчетливым, хотя источника капитан не знал, и оно не доставило ему удовольствия, особенно здесь, где творилось бог знает что и сильно било по нервам.