— Даже очень, — ответила она охрипшим голосом.
Кендрик де Пьяже материализовался из воздуха; в одной руке он держал свечу.
— К счастью, ты пока находишься на моей земле. Пару шагов севернее, и мне бы не удалось до тебя добраться.
— Спасибо, — прошептала Женевьева, глядя в его бледно-зеленые глаза. Она не заметила, что улыбается. Так и есть, глаза у него цвета полыни.
— Не хочу, чтобы ты умерла до тех пор, пока я сам тебя не убью, — резко сказал он. — Следуй за мной. Надеюсь, мне удастся найти дорогу домой.
Она кивнула и стала карабкаться за ним по крутому склону.
— А ты на самом деле Кендрик де Пьяже?
— Да, — ответил он после минутного молчания.
Дальше они шли молча, потому что Женевьеве попросту не хватало воздуха, чтобы поддерживать беседу. Кендрик наверняка забыл, что она обладала парой весьма смертных ног и ей пришлось бежать за ним всю дорогу.
Она последовала за ним через ворота во двор замка. Лампа, висевшая над входом, освещала все вокруг бледно-золотистым светом. Женевьева остановилась, чтобы восстановить дыхание.
— Ты любил ее? — спросила она, тяжело дыша и упираясь руками в бока. Вопрос, который не давал ей покоя, вырвался, наконец, наружу.
Кендрик бросил на нее холодный взгляд.
— Если бы ты имела хоть малейшее понятие, что за чувства я испытывал к этой женщине, ты бы не осмелилась задать этот вопрос.
— О, — выдавила из себя Женевьева, — я понимаю.
— Вот и отлично, — отрезал он и тут же исчез.
Женевьева продолжала глубоко дышать, пока не закололо в боку, и она не перестала судорожно ловить ртом воздух. Она выпрямилась и нахмурилась. Вытянуть ответы из этого мужчины будет делом нелегким.
— И все же, — сказала она после долгого раздумья, — если ты так сильно ее любил, откуда взялась ненависть ко мне? Ведь я ее потомок, и вообще…
Он тут же появился снова, грозно возвышаясь над ней.
— Я презирал Матильду, — сказал он, сверкая глазами, — даже когда я думал, что люблю ее, на самом деле ничего такого не было. Она была лицемерной жадной сучкой, которая думала только о себе. Это благодаря ей моя жизнь превратилась в ад.
— Почему?
— Потому что я не могу покинуть Сикерк!
— Но какое отношение это имеет ко мне?
— Ты живешь и дышишь.
— Я так на нее похожа?
Кендрик бросил на нее пронзительный взгляд.
— Вовсе нет. Дело не в этом.
— А в чем? Кто сказал тебе, что моя смерть решит все твои проблемы?
— Я сам пришел к таким выводам.
— Твои выводы ошибочны, приятель, — сердито сказала она. Мало того, что он грубиян, так еще и умом не блещет! Может, все-таки оставить его в покое и подождать, пока у него улучшится настроение?
Женевьева прошла сквозь него, затем остановилась, пораженная тем, что только что сделала. Она медленно повернулась к нему лицом.
Он выглядел таким же изумленным.
— До сих пор на эдакое еще никто не осмелился! — растерянно сказал он.
— Ты стоял у меня на пути, — ответила она, вновь обретя спокойствие. — В следующий раз тебе придется посторониться.
Не оборачиваясь, Женевьева пошла к себе в спальню. Ко сну она готовилась машинально, так как ее мысли были заняты совсем другим. Теперь она знала, кто ее преследует и почему. По крайней мере, частично. Уорсингтон должен будет ответить на оставшиеся вопросы.
Нет, решила Женевьева, она не будет задавать вопросы Уорсингтону. Кендрик сам все расскажет, когда будет к этому готов. Даже зная его так мало, она чувствовала, что ей не следует его бояться. И вообще это не имеет значения. Она не собирается покидать замок, а он и подавно. У них еще масса времени, чтобы в будущем наговориться вдоволь.
Она зажгла свечу у изголовья кровати и скользнула под одеяло. Читать ей не хотелось, и она просто лежала, уставясь в пространство.
— Здесь, в Сикерке, мы довольно цивилизованные, — пробормотал низкий голос, — тебе незачем пользоваться свечой.
Он стоял, прислонившись к столбику, поддерживающему балдахин ее кровати.
— Ты что, никогда не стучишься?
— Это моя комната.
— У меня не было другого выбора, — она с содроганием вспомнила о других спальнях, — кроме того, я сомневаюсь, чтобы ты вообще нуждался во сне, так что кровать тебе ни к чему.
— Нужна она мне или нет, не имеет значения. Сикерк принадлежит мне, и все, что в нем происходит, должно делаться с моего позволения. Кроме того, — он бросил на нее многозначительный взгляд, — мне не нравится, что ты лежишь на моей кровати.
— Тогда убей меня, — сказала она, пожав плечами.