— Ну что ж, по крайней мере, ты уже не орешь мне на ухо свои неприличные песенки.
— Это удовольствие я берегу исключительно для утренних побудок. А небольшой сон после обеда заслуживает только храпа.
— Спасибо за разъяснение. Я полагаю, нам пора начать составлять обещанные списки для инспектора О'Малли.
— Мой список будет очень коротким, — сказал Кендрик, скатываясь с кровати. — Я пойду наверх, пока ты справишь свои надобности.
Женевьева встала с кровати, щеки ее пылали румянцем.
— Ради всего святого, неужели нельзя обойтись без интимных подробностей?
— Я лишь старался поддержать вежливую беседу.
Она бросила в него подушку. Та пролетела сквозь Кендрика и безобидно отскочила от стены.
Кендрик ухмыльнулся.
— Ты никак рассердилась, дорогая?
Она молча указала на дверь. Он низко ей поклонился и прошел сквозь двери. Женевьева приложила ладони ко все еще пылавшим щекам и пару раз глубоко вздохнула, чтобы совладать с охватившим ее смущением. Да, к некоторым вещам ей придется привыкнуть, и среди них к умению Кендрика читать ее мысли. Если бы он не был временами таким непосредственным, все было бы не так уж плохо. Может быть, в будущем он сможет воздержаться от упоминания, что ей надо воспользоваться туалетом.
А что будет, когда к ней придут месячные?
Не имею ничего против.
— Прекрати сейчас же! — буркнула она, стараясь вызвать в себе гнев, а вместо этого еще больше смутившись. Она рассмеялась с несчастным видом. — Кендрик, я говорю совершенно серьезно. Оставь мне хотя бы немного личной жизни. Ей-богу, это хуже, чем быть замужней!
Ох!..
— Все это чтение в мыслях все равно как если бы ты рылся у меня в нижнем белье, — ворчала она себе под нос, пока шла в ванную.
Это более возбуждающе, верь мне.
Кендрик!
Она могла поклясться, что слышит, как он хихикает. Она вошла в ванную, затем остановилась. Черт возьми, это ее просто выводило из себя! Она включила воду и воспользовалась туалетом как можно тише. Пройдет немало времени, пока она к этому привыкнет.
Несколько минут спустя Женевьева бежала по коридору и вверх по лестнице на третий этаж. Она подняла руку, чтобы постучать в дверь кабинета Кендрика.
Входи, Женевьева. Не нужно стучать.
Она открыла дверь и вошла в комнату. В комнате ярко горел огонь в камине, а поверх подлокотника кушетки было переброшено теплое одеяло. Кендрик сидел, положив ноги на небольшой столик, стоявший перед ним. Он запрокинул назад голову, чтобы ей улыбнуться.
— Ковбои против Дельфинов. Довольно скучный матч.
— Что-то мне не хочется его смотреть. Разве что включишь мне на видео команду, где играет мой кумир. В твоем логове найдется, чем писать? Можно, я поищу?
— Мне нечего скрывать, Женевьева.
Она подошла к нему сзади и облокотилась о спинку кушетки.
— Никаких бесчестных поступков, о которых мне следовало бы знать? Никаких признаний?
— Кроме безумного желание жениться на тебе и затащить в постель? — спросил он с улыбкой. — Нет. Все мои секреты я тебе рассказал.
— Жениться на мне и затащить в постель? — повторила она, краснея. — Куда подевалась романтика?
— Ты только день как дома. Мне нужно больше времени, чтобы расправить крылья моей романтичной души. Кстати, блокнот и ручка лежат на письменном столе. Давай их сюда, и мы составим список во время перерыва и рекламных пауз.
— О, меня уже понизили до звания служанки, — проворчала она, подходя к дверям музея Кендрика. Открыв двери, она от неожиданности вздрогнула, когда вспыхнули лампы. Спасибо.
— Мне было очень приятно.
Она посмотрела на письменный стол и зажмурила глаза. Потом посмотрела еще раз. На столе действительно находился блокнот, на котором лежала ручка. И пара бриллиантовых сережек. Без коробочки, без красивой упаковки, перевязанной ленточкой. Они лежали так, как будто она только что сняла их и забыла убрать.
— Кендрик!
— Сейчас интересный момент в игре, любимая. Это не может подождать?
Она засмеялась.
— Нет, не может. Иди-ка сюда.
Без особой спешки он подошел к двери и прислонился к ней, лениво улыбаясь.
— Миледи вызывала?
— Что это такое? — спросила она, указывая на серьги.
— Я хотел, чтобы ты носила в ушах что-нибудь более благородное, дорогая. Просто забочусь о твоем безукоризненном вкусе.
Она взяла в руку одну из сережек и невольно улыбнулась. Они были прекрасны. Ее украшения не были высшего качества, но у нее никогда не было ни денег, ни желания, чтобы найти что-нибудь получше. Серьги были очень личным подарком. То, что Кендрик это понимал, доставило ей большое удовольствие.