— Мечтала обо мне?
— А ты не знаешь?
— Ты же сказала не лезть к тебе в мысли. Я стараюсь вести себя примерно.
— Почему-то мне кажется, что для тебя это понятие растяжимое. Я содрогаюсь при мысли о том, сколько седых волос ты прибавил милой леди Анне.
Кендрик снова заулыбался.
— Моя мать считала меня идеальным ребенком. Это отец кричал на меня, когда я совершал очередную шалость.
Женевьева повернулась к нему лицом. О, она обожала проводить с ним утро! Ей и вставать-то совсем не хотелось.
— Расскажи мне еще, — попросила она.
— Список моих проступков очень длинный.
— Я скажу, когда мне наскучит.
Кендрик подпер подбородок рукой.
— Ну что же, — начал он с серьезным видом, — конечно, ты думаешь, что я был любознательным ребенком…
— Бедокуром, — уточнила она.
— Очень разумным…
— Несносным сорванцом…
— Предприимчивым…
— Бедная твоя матушка, — засмеялась Женевьева.
— Она считала меня очаровательным, — сказал в свою защиту Кендрик. — Она вовсе не огорчилась, когда я разобрал на части первый разводной мост, чтобы посмотреть, как он устроен.
Женевьева от удивления раскрыла рот.
— Это невозможно! Как тебе это удалось?
— Я сделал это ночью, — гордо сообщил Кендрик. — Мне повезло, что никто из наших врагов об это не знал, иначе сейчас рядом с тобой не было бы такого симпатичного рыцаря.
Она пропустила мимо ушей его похвальбу.
— А что сделал твой отец?
— Похвалил меня за любознательность, а потом заорал на меня так, что я чуть не оглох. В тот раз я отделался легким испугом. Когда же я чуть не разрушил кузницу, было похоже, что он не прочь меня выпороть…
При виде его дьявольской усмешки, Женевьева застонала.
— Мой старший брат Филипп был со мной, — смеясь, вспоминал Кендрик. — Я и сейчас слышу, как он меня тогда упрашивал: «Кендрик, отец тебя выпорет! Прошу тебя, подумай еще разок! О, Кендрик, умоляю тебя, не делай этого, пожалуйста!». Филипп всегда был более послушным.
— Отец тебя выпорол?
— Вместо этого он напился и пообещал лишить меня наследства.
— Он хоть раз поднял на тебя руку?
— Нет, но когда я по наущению Мэри разобрал на части его любимую кольчугу, он встряхнул меня пару раз, и довольно сильно. — Он подмигнул ей. — Я уже говорил как-то, что сестрица Мэри казалась с виду настоящим ангелочком.
— Тебе повезло, что твой отец был таким сдержанным.
Он сразу стал серьезным.
— А твой был другим?
— Мой отец почти не разговаривал, не говоря уже ни о чем другом. Мы с ним были слишком заняты тем, что выполняли бесконечные указания моей матери. Она была главой семьи.
— У нее был сильный характер, да?
— Можно и так сказать.
— Она нуждалась в крепкой мужской руке. Так же, как и ты. Сильной женщине нужен более сильный мужчина.
— Так же, как и мне? — повторила она. — О чем это ты говоришь? И какое ты имеешь право думать, что я нуждаюсь в крепкой мужской руке, как ты изволил выразиться?
Он улыбнулся, наклоняясь к ней так близко, что будь все иначе, их носы бы соприкоснулись.
— Я твой хозяин. Моя обязанность и удовольствие — охранять тебя, заботиться о тебе и следить за тем, чтобы у тебя всего было в достатке.
— В обмен на что?
— Полное повиновение, — сказал он, глядя ей в глаза.
— Кендрик, это самый средневековый подход к делу, какой я когда-либо слышала!
— А чего ты еще от меня ожидала? — спросил он с легкой усмешкой. — Давай одевайся, миледи, и я покажу тебе, как хорошо иметь такого хозяина, как я!
Она натянула одеяло до подбородка.
— Выйди.
— Лучше я останусь.
— Уходи, — она указала пальцем на дверь. — И не смей подглядывать. — Она внезапно остановилась. — Ты смотришь, как я принимаю душ?
— Несмотря на большое искушение, я до сих пор этим не занимался. — Торжественно сказал он. — Я могу начать?
Она снова указала на дверь.
— Выйди отсюда, чтобы я убедилась, что ты не находишься в комнате, пока я тебя не вижу.
Он повиновался с тяжелым вздохом. Женевьева вскочила с кровати и начала свой утренний туалет. Она натянула любимые джинсы и с трудом их застегнула. Посмотрев в большое зеркало, она убедилась в размере нанесенного ущерба. Поглощение здоровой пищи Уорсингтона дало свои результаты.
— Глупости. Ты отлично выглядишь.
Удивленная, она резко обернулась. Кендрик лениво опирался о столбик кровати.
— Ты обещал не подглядывать!
— Женевьева, ты уже почти одета.
— И как ты об этом узнал? — требовательно спросила она.
Он широко улыбнулся.
— Я подглядывал.
Она открыла рот, чтобы отругать его, но промолчала. Какая разница? Ведь это и так его спальня.
— Наша спальня, — тихо поправил он ее.
Женевьева почувствовала, что краснеет.
— Даже не думай, что можешь обосноваться здесь навсегда, негодник. Ведь ты и так не спишь.
— Иногда сплю. В исключительных случаях, конечно.
— Делай это где-нибудь в другом месте.
Кендрик медленно подошел к ней и остановился возле самого ее носа.
— А ты, оказывается, сварливая девица.
Женевьева затаила дыхание. Он был таким огромным. Она посмотрела ему в глаза, и почувствовала дрожь в коленях. Надо было сделать над собой усилие, чтобы не поддаться на его попытки очаровать ее и подчинить своей воле. Это было особенно трудно, потому что она не имела ничего против того, чтобы он был рядом с ней двадцать четыре часа в сутки.
Призрак он или нет, она еще была не готова к таким интимным отношениям.
— Ты не можешь здесь спать, — выдавила она из себя.
Он сложил руки на груди и хмуро посмотрел на нее.
— Ты забыла, кто здесь хозяин?
— Ты злоупотребляешь своей властью, — сказала она тихо.
— Я требую, по крайней мере, возможность немного вздремнуть здесь после обеда, — проворчал он. — У меня резко ухудшается настроение, если я не отдохну перед чаем.
Его упрямство рассмешило ее, но она не подала виду.
— И ничего больше?
— Ничего больше, — хмуро пробормотал он. — Сам не верю, что сказал эти слова.
Уфф!.. Короткий полуденный сон — это одно; а полноценный ночной сон — это совсем другое. С первым она могла согласиться.
— Очень хорошо, милорд, — сказала она, — вы получаете право на полуденный сон.
— Вот видишь, как все просто? Как мило быть послушной, верно?
— О, да, — сухо сказала она.
— А теперь убедись, каким снисходительным я могу быть. Что бы ты хотела делать сегодня днем? — Он сделал несколько шагов назад и низко поклонился. — Я к твоим услугам.
— Вообще-то мне хотелось заняться обустройством остальных комнат. Ты мне поможешь?
— Не знаю, чем я смогу помочь, но я охотно составлю тебе компанию.
— Мне будет очень приятно, — ответила она.
Женевьева никак не могла решиться начать обдирать стены от обоев и полы от коврового покрытия в гостевых спальнях. Она знала, что ни за что сама с этим не справится. Она взглянула на Кендрика, когда они стояли в бывшей «французской» голубой спальне.
— Если я вызову людей для этой работы, ты обещаешь вести себя прилично?
— Твое недоверие ранит мне сердце. Зачем мне пугать невинные души?
— Я припоминаю, как в свое время ты заставил меня кричать от ужаса.
— Это другое дело. Я хотел напугать тебя до…
— Кендрик!
— Потери рассудка, — закончил он. — Должен признать, этот план был не самым разумным.
— Это еще слабо сказано. — Она оглядывала комнату, стараясь представить ее с деревянным полом и каменными стенами. — Где ты взял мебель для своей комнаты?
— Ее сделал для меня Джонатан. Помнишь, я рассказывал тебе о внуке Матильды, который нарисовал наш семейный портрет?