— О нет, не спеши, — спокойно сказал он. — Куда это ты собралась?
— Мне надо одеться, да и тебе тоже.
— У нас в запасе еще десять минут.
— Твои яйца остынут. Пусти меня, Кендрик.
Он поднял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. Ласковая улыбка чуть коснулась его губ.
— Спасибо. Сегодня утром ты доставила мне несказанное удовольствие.
Она покраснела и снова попыталась выбраться из его рук, но Кендрик покачал головой. Наклонившись, он легким поцелуем коснулся ее губ.
— Я говорю серьезно.
— Но я еще не приняла душ и не умылась…
Он помрачнел.
— Ты меня не хочешь?
— Кендрик… — жалобно протянула она.
— Может, ты просто нервничаешь?
Она кивнула.
— Джен, но ведь ничего не изменилось. Я прежний.
— Пойми, Кендрик, ты стал более… ощутимым.
— Зови меня по-прежнему любимым, — тихо попросил он. — Пока тебе не наскучит.
Она нерешительно обняла его за шею.
— Я люблю тебя и совсем не боюсь. Любимый, — добавила она.
— Может, после завтрака нам поменяться местами на этой умывальной полке? — вежливо предложил он. — Просто, чтобы приглядеться друг к другу.
— Если тебе этого хочется.
— Звучит не очень оптимистично, — сухо сказал он.
— Я не это имела в виду.
— Прости за глупую шутку. Пойдем, любимая.
Она последовала за ним в спальню. На всякий случай в сундуке они держали одежду его размера. Женевьева, порывшись среди вещей, извлекла то, что должно было ему подойти. Кендрик потерял полотенце где-то на полпути из ванной в спальню, и теперь стоял возле кровати во всей красе. Женевьева густо покраснев, сунула ему одежду, подхватила свои вещи и опрометью бросилась в ванную. После быстрого холодного душа она быстро надела белье и почистила зубы. Она натягивала на себя джинсы, когда в дверях появился по-прежнему голый Кендрик, держа в руках стильные мужские трусы. Забыв, что хотел спросить, он застыл на месте. Его взгляд медленно переместился с ее голых стоп вверх по ногам до замочка на джинсах, который она не успела застегнуть, и остановился на кружевном лифчике. Женевьева скрестила руки на груди, но он уже был рядом и медленно отвел ее руки в стороны. Нерешительно дотронувшись до эластичной бретельки, он проследил пальцем дорожку вниз до кружев на ее груди.
Внезапно он убрал руку и отвернулся.
— Поспеши, — хрипло сказал он и вышел.
Женевьева надела футболку и свитер, застегнула джинсы и провела щеткой по волосам. Туфли она наденет позже. Чем быстрее Кендрик оденется, тем лучше. Она вышла из ванной и обнаружила Кендрика, сидящим на кровати. Увидев ее, он жестом указал на узенькие мужские трусы. И нахмурился.
— Это то, что я думаю?
Она кивнула, прикусив губу, чтобы не улыбнуться.
— Они мне малы. Я стану бесплодным до полудня, стараясь их на себя натянуть.
Она рассмеялась и отскочила назад, когда Кендрик попытался ее схватить.
— Подожди. Я поищу что-нибудь другое.
Через несколько минут она вытащила из сундука трусы-боксерки. Кендрик одобрительно кивнул и надел их. Джинсы и тенниска завершили ритуал одевания. Он хотел идти босиком, но Женевьева убедила его обуть кроссовки.
В коридоре он задержался и взял ее за руку.
— Ты можешь не сажать меня днем на полку в ванной, — он отпустил ее ладонь и засунул руки в карманы джинсов, как будто делал это всю жизнь. — Если тебе этого не хочется.
Она бросила на него серьезный взгляд.
— Ты опять что-то задумал, Кендрик де Пьяже?
— Я перестану пускаться на уловки, если ты перестанешь меня бояться.
— Я пытаюсь.
— Я люблю тебя, Джен. И никогда не обижу. Как ты можешь меня бояться?
Она почувствовала, что это невинно-жалобное выражение его лица будет всегда действовать на нее безотказно. Она сдалась и обняла его за талию, хотя и с некоторой опаской. Он даже не шелохнулся. Тогда она набралась храбрости и придвинулась к нему ближе. Тело его было не только твердым и мускулистым, но теплым и уютным. Она положила голову ему на грудь и немного расслабилась, когда он обнял ее в ответ и начал нежно гладить по спине.
Она уже начинала привыкать к этой повседневной ласке, когда в животе у Кендрика громко заурчало. Она подняла на него глаза и увидела, что он покраснел от стыда.
— Я забыла, что ты голоден, — смущенно призналась она, чувствуя, как сама начинает заливаться румянцем.
— Это хороший знак.
Она покраснела еще больше, чувствуя себя крайне глупо. Кендрик лишь усмехнулся и быстро поцеловал ее в лоб.
— Давай сначала позавтракаем, а потом посмотрим, что я еще смогу у тебя выторговать. Тебе ведь понравилось, правда?
Женевьева не стала отвечать на вопрос. Она чувствовала, что Кендрику прекрасно известен ответ. Вместо этого она взяла его за руку, и они спустились в зал. Ее доблестный призрак был голоден, и она не собиралась вставать у него на пути.
Глава двадцать третья
Кендрик возвращался в мир живых. Отовсюду его атаковали запахи: шампунь, которым он пользовался, мыло Женевьевы, ткань сорочки, сгоревшие дрова в камине, блюда, приготовленные Уорсингтоном. Он сделал над собой усилие, чтобы не сбежать вниз по лестнице и не наброситься на завтрак.
А чувство прикосновения к вещам! Он провел пальцами по ровной каменной поверхности балюстрады, пока они спускались вниз по крутой лестнице. Чувствуя в своей руке нежную ладонь Женевьевы, он восхищенно улыбнулся. Рубашка приятно прилегала к груди, правда, грубоватая ткань джинсов слегка задевала волоски на ногах. Резиновые подошвы кроссовок поскрипывали, касаясь пола.
Поток холодного воздуха ударил его прямо в лицо, когда они почти спустились. Он судорожно вздохнул и остановился.
— Кендрик?
Он посмотрел на нее сверху вниз.
— Ужасные сквозняки так и носятся в этой куче камней.
— А раньше ты этого не замечал?
Он улыбнулся и притянул ее к себе.
— Нет, прекрасная барышня, только сейчас.
Она обняла его за шею. Он заметил ее нерешительность, но не подал виду. Со временем она привыкнет.
— Смотри, не урони меня, — сказала Женевьева, пока они все еще стояли на ступеньках.
Он улыбнулся.
— Рыцарь никогда не уронит своей дамы. Это признак дурного тона. — Подмигнув ей, он спустился в зал. Да, подумал он, Женевьева уже не так скованна. Совсем скоро она к нему привыкнет.
Так много было всего, чего нужно было коснуться и понюхать, что он не знал, с чего начать. Он опустил Женевьеву на пол, взял ее за руку и повел за собой. Например, гобелены на стенах — немного шершавые на ощупь, ворсистые, с чудесным запахом чуть затхлой старины. Или камень очага. Он был прекрасно обработан и отлично уложен. Кендрик положил руку на каминную полку и улыбнулся, когда тепло огня приятно согрело кожу. Как же ему не хватало этих земных радостей! Что могло быть лучше тепла, идущего от камина, и чарочки подогретого вина после воинских тренировок холодным зимним утром, когда тело онемело от холода кольчуги? А как прекрасно было ощущать на себе солнечные лучи во время воинских упражнений, а потом окунуться головой в бочку с прохладной дождевой водой.
Он остановился, застигнутый ароматом очередного кулинарного шедевра Уорсингтона. Не говоря ни слова, он потащил Женевьеву на кухню. Что за божественные ароматы!
— Не так быстро! — засмеялась Женевьева, с трудом поспевая за его большими шагами.
Кендрик только коротко ей улыбнулся и поспешил дальше. Святые угодники, какой же он был голодный! Усадив свою леди на кресло, он подошел к Уорсингтону и попробовал стащить с блюда блинчик, за что получил от старого слуги ложкой по руке.
— Садись и жди, как подобает благородному лорду.
Кендрик открыл было рот, чтобы дать достойный ответ, но тут Женевьева потянула его за рукав. Он перевел сердитый взгляд на девушку, но та не обратила на него никакого внимания. Бормоча что-то под нос, он позволил подвести себя к столу и усадить на кресло.
— Веди себя прилично, — напомнила она.
Он заворчал, что начнет грызть потихоньку стол, если сейчас же не получит чего-нибудь более съедобного. Он наблюдал, как Женевьева взяла тарелку и подошла к плите. Он еле сдержался, чтобы не подбежать к ней, схватить в объятия и страстно поцеловать. В его крови все еще пылал огонь от горячих поцелуев, сорванных с ее уст в ванной. Если ему повезет, очень скоро он получит еще множество таких же чудесных поцелуев. Конечно, Женевьева не будет томить его слишком долгим ожиданием. Ведь она не так безжалостна, верно?