Благодаря Жервезу и его проверенной методике я набрала девяносто один балл — что гарантировало мне место в нашем университете — и теперь ждала, когда на глазах у всех получу аттестат из рук мистера Тэкрея и официально стану выпускницей «Перкинс-Дей». Задолго до церемонии я получила кучу писем и электронных сообщений о том, как получить на нее пригласительные билеты для родственников и сколько мест можно зарезервировать. В конце концов я взяла четыре билета: для Коры с Джеми, Реджи и Харриет. Может, и не семья в обычном понимании, но за последние месяцы я узнала наверняка: «семья» — понятие растяжимое и меняющееся.
По крайней мере, так звучал заключительный тезис моего проекта по английской словесности, который я сдала на последней неделе занятий. Нам всем предстояло сделать презентацию перед классом, рассказать о своих исследованиях и находках. Я принесла две фотографии. Первую, с изображением целого клана Хантеров, я продемонстрировала, когда перечисляла определения семьи, которые мне удалось собрать, и рассказала о том, как они перекликаются. Второй снимок был сделан совсем недавно, на вечеринке в честь моего дня рождения, которую Кора устроила в конце мая. Я, конечно, отказывалась, но сестра не стала меня слушать и велела пригласить кого захочу.
На фотографии мы большой компанией стоим у пруда. Я — в центре, между Корой и Оливией. Изображение Джеми слегка нечеткое, из-за того, что он прибежал к нам сразу, как установил автоспуск. Рядом с Джеми стоит Харриет и с улыбкой смотрит на меня, и Реджи, который не сводит с нее глаз. Сбоку весело ухмыляется Лейни, а за ней — Жервез, единственный с тарелкой в руках. Он ест торт. Не идеальный снимок, но на нем самые близкие люди.
Через пару недель после дня рождения я собиралась в школу и обнаружила, что сестра сидит на своей кровати и плачет.
— Кора? — Я бросила рюкзак на пол и присела с ней рядом. — Что случилось?
Она с шумом втянула воздух и покачала головой, не в силах произнести ни слова. Собственно, это уже не понадобилось: на прикроватной тумбочке я заметила упаковку от теста на беременность.
— Кора, успокойся, все будет хорошо.
— Я… я… — пробормотала она сквозь всхлипы.
— Что такое? — спросил Джеми, заходя в спальню.
Я кивнула на коробку, и его лицо вытянулось. Он тоже сел рядом с Корой, с другой стороны.
— Милая, ничего страшного. На следующей неделе у нас встреча с врачом… узнаем, в чем дело…
— Все в порядке, — выдавила Кора. — Честно!
Я взяла ее за руку, чтобы вложить в ладонь бумажные салфетки. Она по-прежнему держала картонную полоску, которую я осторожно забрала, пока Кора делала еще один вдох. Я взглянула на тест только после того, как положила на кровать рядом с собой.
— Правда? — переспросил Джеми, растирая Корины плечи. — Ты уверена?
Я уставилась на картонный прямоугольник, не веря глазам. Затем посмотрела еще, чтобы удостовериться.
— Да, — сказала я, поднимая тест и демонстрируя плюсик, в то время как сестра вновь разразилась слезами. — Она беременна.
Кору тошнило утром и вечером, и она так уставала, что валилась в постель сразу после ужина, но ни разу не пожаловалась.
Все случившееся заставило меня задуматься, и потому в один прекрасный день я села за стол с твердым намерением написать запоздалое письмо маме, которая по-прежнему была в реабилитационной клинике в Теннесси. Я сама не знала, что хочу сказать, и, просидев целый час и не выжав ни одной строчки, я просто сняла фотокопию уведомления о том, что меня приняли в университет, и положила в конверт. Нет, мы с мамой не сблизились, но это был первый шаг. По крайней мере, мы теперь обе знали, где найти друг друга, и только время могло решить, будет ли кто-то из нас искать.
— Нашел! Идем! — раздался победный вопль Джеми.
Роско насторожил уши и побежал к дому, брякая жетоном. Только оставшись одна, пусть и ненадолго, я подняла мантию и сунула руку в карман платья. Там лежал старый ключ, который я хранила на письменном столе с тех пор, как уехал Нейт. Проведя пальцами по знакомым очертаниям в последний раз, я крепко сжала ключ в руке.