Вошла Джойс, старшая служанка. Это была особа тридцати пяти лет, среднего роста, с широким лбом, глубоко посаженными глазами и бледным лицом. В целом, это была женщина некрасивая, но с виду неглупая. Она приходилась единокровной сестрой Эфи Хэллиджон.
— Закройте дверь, Джойс.
Джойс закрыла дверь, после чего подошла и остановилась возле стола.
— У вас нет никаких известий от вашей сестры, Джойс? — несколько отрывисто спросил м-р Карлайл.
— Нет, сэр, — последовал ответ, — да и странно было бы получить от нее известия.
— Почему?
— Если она могла сбежать с Ричардом Хэйром, который отправил в могилу ее отца, она скорее будет скрывать свое местонахождение и планы, нежели сообщит о них мне, сэр.
— А кто был этот другой, светский джентльмен, который волочился за ней?
Кровь прилила к щекам Джойс, и она понизила голос:
— Сэр! Вы знали о нем?
— В то время — нет. Я узнал о нем позже. Он приезжал из Свейнсона, не так ли?
— Думаю, что да, сэр. Эфи особенно не распространялась о нем. Это был больной вопрос: я говорила, что знакомство с человеком такого положения до добра ее не доведет, а Эфи злилась, когда я высказывалась против него.
М-р Карлайл прервал ее:
— Положение! Что за положение?
— Эфи хвасталась, что он без пяти минут лорд, каковым он и выглядел. Я видела его всего один раз: я пришла домой пораньше, а он сидел с Эфи. На его белых руках сверкали перстни, а его сорочка была отделана блестящими драгоценными камнями в тех местах, где должны находиться пуговицы.
— С тех пор вы его больше не видели?
— Нет, больше никогда, кроме того единственного раза; думаю, что даже не смогла бы узнать его, если бы увидела. Он встал, сэр, как только я вошла в комнату, пожал руку Эфи и ушел. Статный такой мужчина, почти столь же высокий, как вы, сэр, но очень худощавый; у этих военных всегда такая красивая осанка!
— Откуда вы знаете, что он был военным? — быстро переспросил мистер Карлайл.
— Об этом сказала Эфи. Она его называла «капитаном», правда, говорила, что он еще не капитан, а одним чином ниже. Как же это…
— Лейтенант? — подсказал м-р Карлайл.
— Да, сэр, именно так: лейтенант Торн. В тот вечер, проходя через кухню, он уронил носовой платок, очень красивый. Я подобрала его, но Эфи вырвала его у меня и, подбежав к двери, окликнула его: «Капитан Торн, вы уронили ваш платок». Он повернулся и взял его. Когда он отошел подальше, она набросилась на меня за то, что я пришла и все испортила, и мы поругались. В тот же вечер я видела в лесу и молодого Хэйра, прятавшегося поблизости, словно ожидая, пока уйдет тот, другой. «Она плохо кончит, разрываясь между ними двумя», — подумала я и сказала об этом Эфи, что привело ее в ярость. Не прошло и недели, как случилось… несчастье с бедным папой.
— Джойс, — сказал м-р Карлайл, — тебе никогда не приходило в голову, что Эфи скорее сбежала с этим лейтенантом Торном, чем с Ричардом Хэйром?
— Нет, сэр, — ответила Джойс. — Я никогда не сомневалась, что она с Ричардом Хэйром, и ничто не разубедит меня в этом. Весь Вест-Линн думает так же, как я.
М-р Карлайл не стал пытаться «разубедить ее». Он отпустил Джойс, а сам остался сидеть, рассматривая эту проблему со всех сторон.
Короткий разговор Ричарда Хэйра с матерью вскоре завершился. Он продлился не более четверти часа, поскольку оба опасались появления слуг. И вот, с сотней фунтов в кармане и с горечью в сердце, злосчастный молодой человек снова покинул дом, в котором прошло его детство. Миссис Хэйр и Барбара видели, как он прокрался по тропинке, освещенный предательницей-луной, и вышел на дорогу; обе понимали, что в течение многих лет, а может быть, и никогда уже более, им не повторить прощальных поцелуев, которые они запечатлели на его губах.
Глава 7
МИСС КАРЛАЙЛ ПРИНИМАЕТ ГОСТЕЙ
Чудесным июльским утром часы на церкви пробили восемь раз, и колокола своим перезвоном возвестили о том, что пришло воскресенье.
Одновременно со звоном колоколов мисс Карлайл вылетела из спальни в одном из своих повседневных утренних нарядов, но отнюдь не в том, какой обычно носила по воскресным дням. На ней был льняной халат — темно-желтого цвета, почти достигавший щиколоток, и ситцевая ночная рубашка бледно-лилового цвета, стянутая в поясе шнуром с кистями и снизу отделанная оборками. Именно таким был утренний наряд ее матери в старые добрые времена, и мисс Карлайл слишком презирала современную моду, чтобы отказаться от него. Современные леди могли бы придраться к фасону, но на к качеству и чистоте материи, ибо в этом мисс Карлайл была требовательна до крайности. Обычно по воскресеньям она выходила в дневном наряде, за исключением тех случаев, когда намечалась работа по дому. Описать ее головной убор вообще не представляется возможным: кто-то назвал бы это тюрбаном, кто-то — ночным колпаком, а кто-то подумал бы, что его фасон скопирован с бумажного колпака с бубенчиками, напяливаемого в приходских школах на голову самого нерадивого ученика: как бы то ни было, он представлял из себя нечто весьма высокое, широкое, чрезвычайно строгое и внушительное на вид.