Говоря это, он высыпал немного золота из кошелька и оставил на столе два соверена[9] и две монеты по полсоверена.
— До свидания, моя дорогая; добро пожаловать в Кастл-Марлинг. Я скоро вернусь домой.
Выйдя наружу с мистером Карлайлом, он поставил ногу на ступеньку дилижанса, перебросился несколькими словами со своим спутником, и вот уже он унесся прочь. М-р Карлайл вернулся в комнату, где Изабель, у которой румянец стыда сменился пепельной бледностью, собирала монеты.
— Не окажете ли мне любезность, мистер Карлайл?
— Все, что в моих силах.
Она подвинула к нему полтора соверена.
— Это для мистера Кейна. Я велела Марвел послать ему деньги, но она, кажется, забыла или поленилась это сделать сразу, и он ничего не получил за свою работу и за билеты на концерт. Билеты стоили соверен, остальное — за настройку. Не могли бы Вы передать ему эти деньги? Если доверить это кому-то из слуг, они в своих приготовлениях к отъезду могут от этом забыть.
— Кейну за настройку причитается пять шиллингов, — заметил м-р Карлайл.
— Но он очень долго провозился с инструментом, а также что-то делал с мехами. Это не слишком много. Кроме того, мы ничем не накормили его. Деньги нужны ему еще больше, чем мне, — добавила она, попытавшись улыбнуться. — Если бы я не подумала о нем, у меня не хватило бы мужества просить о чем-то лорда Маунт-Северна, что я сделала, как Вы, вероятно, слышали. И знаете, как мне пришлось бы поступить тогда?
— Как? — улыбнулся он.
— Мне пришлось бы попросить Вас заплатить ему вместо меня, а я вернула бы Вам долг, как только у меня появились бы деньги. Я уже почти решилась так и сделать, знаете ли; мне кажется, это было бы не так тяжело, как быть вынужденной просить что-то у лорда Маунт-Северна.
— Надеюсь, что это действительно так, — ответил он тихим, искренним голосом. — Что еще я могу сделать для Вас?
Она собиралась ответить: «Ничего. Вы и так уже достаточно много сделали». Но в этот момент их внимание привлек какой-то шум снаружи, и они подошли к окну. Это подъехал экипаж для леди Изабель, раньше принадлежавший покойному графу. Он был запряжен четверкой почтовых лошадей, количество которых определил лорд Маунт-Северн, по-видимому, желавший, чтобы Изабель уехала с таким же великолепием, с каким появилась в этих краях. Все вещи были упакованы, и Марвел уже уселась снаружи.
— Все готово, — сказала Изабель, — и мне пора ехать. Мистер Карлайл, я хочу оставить Вам наследство — тех прелестных золотых и серебряных рыбок, которых я купила несколько недель назад.
— Но почему Вы не берете их с собой?
— Везти их к леди Маунт-Северн?! Нет уж, лучше я оставлю их Вам. Время от времени бросайте хлебные крошки в аквариум.
Лицо ее было мокрым от слез; он понимал, что она говорит торопливо, пытаясь скрыть волнение.
— Присядьте на минутку, — сказал он.
— Нет-нет. Лучше уж ехать сразу.
Он подал ей руку, чтобы проводить к экипажу. Слуги собрались в холле, ожидая ее; некоторые из них успели состариться на службе у ее отца. Она подала каждому руку, постаралась найти слова благодарности и прощания; ей казалось, она задохнется, стараясь удержать рыдания. Наконец, она простилась со всеми; тоскующий взгляд назад, прощальный взмах руки — и вот уже она выходит с мистером Карлайлом. Паунд занял место рядом с Марвел, форейторы ждали только сигнала, чтобы тронуться в путь, но м-р Карлайл снова открыл дверцу экипажа, и склонился над ее рукой, которую держал в своей.
— Я не успела поблагодарить Вас за Вашу доброту, мистер Карлайл, — воскликнула она, задыхаясь от волнения. — Надеюсь, Вы понимаете, что у меня просто не было случая.
— Жаль, что я не сделал больше; я так хотел бы защитить Вас от неприятностей, которые Вам пришлось пережить! — ответил он. — Если мы никогда более не встретимся…
— Но ведь мы же увидимся снова, — перебила она. — Вы обещали лорду Маунт-Северну.
— Действительно: мы можем увидеться случайно, иногда, но наши жизненные пути так далеки друг от друга. Да хранит Вас Господь, дорогая леди Изабель!
Форейторы тронули вожжами лошадей, и экипаж устремился вперед. Она задернула занавески и откинулась назад, забившись от рыданий: по дому, который покидала, по отцу, которого потеряла навсегда. Последней ее мыслью перед этим всплеском чувств была мысль о том, сколь многим она обязана м-ру Карлайлу; однако она имела гораздо большие основания для благодарности, чем подозревала.