— Вы ничего не можете сделать, — сказала она. Да и что тут поделаешь?
— Как бы я хотел, как бы я хотел помочь Вам! — повторил он. — Ист-Линн в целом тоже не был для Вас таким уж приятным домом, но, покинув его, Вы, похоже, ничего не выиграли, скорее наоборот.
— Не таким уж приятным домом! — как эхо повторила она, с восторгом вспоминая дни, проведенные там, ибо недаром говорят, что все познается в сравнении. — Милый дом! Возможно, у меня никогда более не будет такого. Ах, мистер Карлайл, не говорите пренебрежительно об Ист-Линне. Ах, если бы я могла проснуться и узнать, что последние несколько месяцев были просто страшным сном! Что мой дорогой отец снова жив, и мы по-прежнему мирно живем в Ист-Линне! Сейчас это показалось бы мне раем!
Что мог ответить на это м-р Карлайл? Отчего вдруг изменилось его лицо, внезапно покраснев, а дыхание сделалось прерывистым? Его ангел-хранитель не наблюдал за ним в этот момент, иначе то, что он скажет через миг, никогда не сорвалось бы с его языка.
— Есть только один путь, — начал он, взяв ее руку и нервно пожимая ее, возможно, сам не ведая, что делает. — Есть только один способ, при помощи которого Вы можете, вернуться в Ист-Линн. И это… я, право же, не решаюсь сказать…
Она смотрела на него, ожидая объяснений.
— Если мои слова оскорбят Вас, леди Изабель, остановите меня, чего я, возможно, вполне заслуживаю за свою самонадеянность, и простите, бога ради. Могу ли я… смею ли предложить Вам вернуться в Ист-Линн его хозяйкой?
Она просто не поняла его; ход его мыслей для нее был совершенно непонятен.
— Вернуться в Ист-Линн его хозяйкой? — повторила она в замешательстве.
— И моей женой.
Теперь она поняла его и испытала сильнейшее потрясение и удивление. Она же стояла рядом с ним, рассказывая ему о своем сокровенном, глубоко уважая его, чувствуя, что у нее в целом свете нет друга вернее, чем он, всем сердцем ища у него успокоения, любя его почти как брата, позволяя ему держать ее руку в своей! Но быть его женой! — эта идея никогда не приходила ей в голову, и сначала все ее существо воспротивилось этому; она даже попыталась отодвинуться от него и освободить свою руку.
Но м-р Карлайл не позволил ей этого. Он не только не выпустил ее руку, но завладел и другой, и теперь, когда первый шаг был сделан, ничто не могло удержать слов любви. Это была вовсе не напыщенная и ничего не значащая речь о сердце, пронзенном стрелой, и о готовности умереть за нее, которую на его месте произнес бы кто-нибудь другой, но искренние слова, полные глубокой нежности, взывавшие в равной мере к сердцу и разуму, хотя и ласкающие слух, как и должно словам любви; возможно, если бы ее помыслами не владел кое-кто другой, она бы сразу ответила согласием.
Однако их объяснение было внезапно прервано. Вошла леди Маунт-Северн и поняла все с первого взгляда: м-р Карлайл, склонившийся, словно в молитве, над руками Изабель; ошеломленное и зардевшееся лицо девушки. Подняв голову, и вздернув свой маленький носик, выражавший живейшее любопытство, она остановилась как вкопанная, причем ее ледяной вид требовал объяснений куда красноречивее любых слов. М-р Карлайл повернулся к ней и, оставив Изабель, подошел представиться. У Изабель хватило присутствия духа только на то, чтобы произнести:
— Леди Маунт-Северн.
— Я искренне сожалею о том, что не застал лорда Маунт-Северна, с которым имею честь быть знакомым, — сказал наш герой. — Мистер Карлайл.
— Я слышала о Вас, — ответила ее светлость, пристально разглядывая столь видного мужчину и чувствуя некоторое раздражение из-за того, что объектом его нежных чувств была Изабель, — но я что-то не слыхивала, чтобы Вы были с леди Изабель Вейн в настолько близких отношениях.
— Мадам, — перебил он ее, предложив ей стул и садясь рядом, — мы действительно не были в настолько близких отношениях с леди Изабель, о которых я имел честь просить ее, предложив ей свою руку и сердце.
Это признание было настоящим бальзамом на душу графини, и она мгновенно сменила гнев на милость. Для нее это было наилучшим выходом из положения, способом, позволяющим избавиться от ее bete noire[11], ненавистной Изабель. Радостный румянец покрыл ее лицо, и она сделалась олицетворением любезности.
— Какую же благодарность должна испытывать к Вам Изабель, — промолвила она. — Буду говорить прямо, мистер Карлайл, ибо Вам известно, в каком стесненном положении она оказалась из-за расточительности графа, что сделало для нее брак, во всяком случае выгодный, практически невозможным. Я слышала, что Ист-Линн — замечательное место.