– Лиза, вели укладываться, – без приветствий заявила Ирина, – Евгений ранен. Мы едем к нему.
– О чем ты говоришь? Он же в Старой Руссе, – непонимающе возразила баронесса.
– Это ты так думаешь, – продолжала Ирина, снимая перчатки, – он уже месяц как в составе Дунайской армии14. Петра Сергеевича благодари. Он посодействовал его переводу в драгунский полк седьмого корпуса под начало самого Михаила Павловича15. Видите ли, настоящий мужчина должен понюхать пороха, увидеть врага лицом к лицу. Говорила я ему пощади Лизу, чурбан бесчувственный!
– Панютин? – Эльза все еще не верила. – Женя ранен? Но откуда тебе это известно?
– Мой двоюродный брат известил меня об этом, он тоже служит в этом полку. Он написал, что они вошли в Бессарабию, переправились через Дунай и подошли к крепости Браилов.
– И где теперь мой сын? – произнесла баронесса, готовая расплакаться.
– Где?! В военном госпитале конечно. Его переправили из Бессарабии в Россию. Мой брат распорядился, и нас будут сопровождать.
– Мой бедный мальчик, мой юный герой, – Эльза немного пришла в себя, прижимая руки к груди. Муравлина грустно покачала головой, сочувствуя своей подруге.
Дорога есть дорога. Она всегда оставляет тебя наедине с самим собой. К ней можно стремиться, о ней можно мечтать или не любить, но её нельзя предсказать. Может в этом её прелесть? Эльза следила за мрачным горизонтом, который был виден из дорожной кареты. Путь её лежал в Таганрог в военный госпиталь, куда перевезли её сына. Вот уже неделю шел мелкий дождь. Не холодный, не теплый, он лишал жизнь чувства времени. Ирина читала вслух поэму «Дева озера» любимого ею Вальтера Скотта. Ощущалось особое вдохновение в голосе Муравлиной, заставляющее внимательно ловить каждое слово. Она старалась отвлечь подругу от грустных мыслей, дать ей надежду на лучшее. Но, Левина не слушала. Глухая боль тревожила сердце, любящее материнское сердце. Сын ранен. Её мальчик, её Эжени, непоседа и шалун. Он всегда был достаточно ловким, великолепно фехтовал, любил лошадей, и в их имении не было никого, кто мог бы сравниться с его умением ладить с этим умными грациозными животными. Саша не увидел взрослого сына. А вдруг и она не увидит его больше? Страх. Он дурной советчик. Нет. Женя не может не дождаться свою маменьку. И она поспешит.
– Лиза! – голос Ирины прозвучал неожиданно. Эльза медленно повернул голову.
– Посмотри постоялый двор. Я проголодалась, да отдохнуть не мешало бы.
– Да. Конечно, – баронесса механически покачала головой в знак согласия.
Карета остановилась, и женщины вышли на улицу. Сопровождавший их поручик, тоже спешился. Он вез почту генерал – фельдмаршалу. Письма были частного свойства, судя по осторожному намеку курьера от жены Витгенштейна Антуанетты Станиславовны. Поэтому у поручика было время сопроводить женщин до военного госпиталя. Постоялый двор был невзрачным домом, который украшали три развесистые яблони, и огромный пень, с сидящим на нем рыжим котом. В это время подъехал ещё один дорожный экипаж, и из него вышла семейная пара. Муж, статный франт с мелкими чертами лица, и особой печатью задумчивости на нем, и жена совершенно очаровательной наружности в черном дорожном платье. Эльза и Ирина уже сидели за чистым столом, накрытым серой домотканой скатертью, а супруги только выбирали себе место.
– Эльза! – Ирина сняла шляпку, – давай остановимся здесь на ночь. Меня начинает укачивать.
– Хорошо, – Левина смотрела в окно на огромные капли дождя, на хмурое небо, и лицо сына мерещилось ей. Нет, она не корила Панютина, Женя и сам бы убежал в действующую армию. Петр Сергеевич всего лишь облегчил ему задачу. Чей-то громкий голос оборвал размышления баронессы. Он выговаривал хозяину за грязную скатерть на столе.
– Скатерть ему плоха, видно не с той ноги встал, – прокомментировала Муравлина, – какой привередливый человек.
Левина посмотрела на супругов, мысленно улыбнувшись нежности и приятности жены. Но тут она перевела взгляд на мужчину.
– Да что он о себе возомнил! – Ирина возмущалась от души, отвлекая себя от усталости. Мужчина перестал ругаться и посмотрел на Эльзу. Выражение его лица мгновенно изменилось, и потухший скучающий взгляд расцвел удивлением и настороженностью. Слуга поменял скатерть, заново расставляя приборы, мало обращая внимание на оцепенение барина. Муравлина изумленно покосилась на подругу, та спокойно смотрела в глаза незнакомца. Стол был усердно накрыт, и поэтому молчаливый диалог прервался. Левина обернулась на удивленное лицо подруги.
– Ты знаешь его?
– Нет, – спокойно ответила баронесса.