– Молодой барин! – воскликнула девочка, перестав подпевать. – Пелагея Павловна! Барыня! Сынок ваш приехал.
Барыня вышла как всегда, не спеша с достоинством высокородной богатой все ещё очень красивой пятидесяти пяти летней дамы.
– Матушка! – Павел пал перед ней на колено, и целовал руки, пахнущие розовым маслом.
– Явился. Почто не отписал, что будешь?
– Хотелось сделать тебе сюрприз.
– Внезапность, друг мой, хороша на войне, а не дома. Полно встань. Дунька! Поставь ещё один прибор.
Павел сел в любимое, плетеное кресло, к нему подбежал вислоухий щенок, и уткнулся в сапог.
– Раз ты приехал, – продолжала Пелагея Павловна, поедешь со мной в гости. Княгиня Ачинская Таисия Прохоровна приглашает нас к своему куме на недельку, другую пожить. Может, оженю тебя непокорного.
– За что, маменька? – недовольно проговорил Мелецкий.
– Вчера принесли письмо от графа Нелединского. Он мне все отписал в великих подробностях. Сплетен о тебе ходит, хоть французские романы пиши. А теперь и вовсе, что удумал. Младые девицы надоели, на честную вдову заглядываешься. Дерзок ты у меня, хоть и красив, – любящий взгляд матери стал суров и неумолим.
– И ты знаешь, кто она? – осторожно поинтересовался Павел.
– Да. У неё самой сын взрослый. Кстати, насколько мне известно, приглашена и княжна Юлия Алаповская. И я настаиваю. Слышишь. Настаиваю на том, чтобы ты был предельно любезен с ней.
– Как угодно, – Павел понимал, что спорить с матерью бесполезно.
– Да мне угодно. Отец твой, если бы был жив никогда не потерпел бы такого поведения. Он слыл человеком строгих правил, и геройски погиб на поле боя в войне с Наполеоном, – Пелагея Павловна села за стол, переводя разговор, – а теперь многое не так, измельчали людишки-то. Представляешь, третьего дня у нас в бане разобрали трубу, унесли вьюшку, рамку с дверцами и кочергу. Пришлось делать розыск.
Но Мелецкий уже не внимал матери. Его мало заботило предполагаемое мнение его погибшего отца, и то обстоятельство, что он стал персонажем очередной сплетни. Для него это был вызов, сродни атаке в бою, сможет он или нет подразнить этого монстра под названием великосветское общество. О том, что будет с репутацией баронессы Левиной, он не задумался ни на мгновение. Подумаешь, поговорят и забудут. Баронесса одинока, слывет затворницей. Внимание такого, как он амурное приключение для неё и отрада. Что с ней станется? Хотя, конечно, она рассердилась, и кажется непреступной. Павел мысленно улыбнулся. Она не может не понимать, что запретный плод сладок, и потребуется смелось, чтобы дотянутся до такого плода. Интересно, куда делся его портрет? Такая странная кража из дома художника Райта. Портрет был уже почти написан. И Павел готов был заплатить за работу. Но тут случилось непонятное. Может это и не кража. Прохвост Райт продал видно картину какой-нибудь его тайной воздыхательнице. Павел поморщился. Ему вдруг захотелось, чтобы баронесса Левина, эта строптивая, но притягательная женщина владела этим художеством, которое Райт клятвенно обещал написать заново, как только у него будет время.
Июль 1828 года. Имение баронессы Левиной. Эльзе удалось в своем имении под Псковом выходить сына. Женя Левин активно поправлялся. Такое испытание не прошло для него даром, а послужило к его возмужанию. Она никого не подпускала к нему, доставалось даже лекарю, выписанному из Санкт-Петербурга. Мало спала, никуда не выезжала, и виделась только с Ириной подругой и соседкой. Княгиня Муравлина часто заезжала к ней с двумя дочерями Верой и Анной. Вот и сейчас они все сидели в большом зале с настежь распахнутыми окнами. А семнадцатилетняя Анна играла на стареньком фортепиано. Евгений довольный расположился в кресле, укрытый пледом, и гладил котенка. Пятнадцатилетняя Вера уплетала пахучие пирожки с чаем. Между тем Муравлина с радостью замечала, что подруга наконец-то успокоилась и повеселела.