Великое переселение состоялось сразу после того, как отпраздновали десятилетие Ваньки. Хитрый дед даже расщедрился на подарок внучке – купил роликовые коньки с розовыми ботинками, о которых та мечтала. Он сто раз потом пожалел об этом – Ванька, как только дед пытался приспособить ее к фермерскому труду, тут же надевала ролики, и только ее и видели. Однажды он в пылу гнева отобрал подарок. Вот тут мы с мамой, пожалев ребенка, совершили глобальную ошибку – купили ей точно такие же коньки. С этого дня Ванька прочно усвоила – истерикой с последующим изображением обморока она может добиться от нас всего, что ей захочется.
Сестра в селе сменила две школы, и в обеих успела настроить против себя практически всех учителей, завучей и обоих директоров. Так что, пожалуй, можно сказать, что после ее отъезда в музыкальное училище многие в селе вздохнули с облегчением.
И вот дед Никодим вновь проявил свою волю, а Семочка не посмел и в этот раз перечить отцу.
Я вышла на террасу проводить родственников исключительно из уважения к отчиму и ради спокойствия мамы. Близко знакомиться с приезжими из Иркутска не имело смысла, я вежливо кивнула им, стоявшим у микроавтобуса плотной группкой. В ответ мне «прилетело» дружное «до свидания», я еще и улыбнулась приветливо и прощально помахала рукой. На этом обмен родственными любезностями посчитала законченным и стала поджидать маму. Но первым из двери вышел дед Никодим.
– Марья, ты едешь с нами! – приказал он.
– Я не могу, прости, дела… – ответила я, уверенная, что настаивать он не станет, так как знает – бесполезно.
– Понимаю, ладно, – важно кивнул он и, обернувшись к родственникам, провозгласил: – Что же, дела – тут ничего не попишешь.
Выход на публику главнокомандующего семьи был совершен, гости как-то сразу притихли, с уважением поглядывая на деда Никодима.
А я, сыграв свою роль и теперь молча наблюдая за ними, размышляла, какая такая причина толкнула деда на то, чтобы добровольно пустить посторонних людей в дом. Отец Семочки никогда гостеприимством не славился.
Попрощавшись с мамой и отчимом, я спустилась с террасы и решила пройтись до места вчерашнего преступления. Объяснить себе, зачем я это делаю, даже не пыталась, а, полагаясь на интуицию, шла по той же дорожке, что и вчера, внимательно вглядываясь в траву по обочинам. Так я добралась до входа на террасу, который был огорожен сигнальной красно-белой лентой. Огляделась, пытаясь представить, в какую сторону смог бы сбежать преступник. И поняла, что кроме как перемахнуть через боковые перила с той стороны, где лежала жертва, и хотя бы на время скрыться за посаженными плотно друг к другу кустами роз, деться ему было некуда. Побеги он в противоположную сторону, наткнулся бы на нас. Но, кроме тетки в пестром платье, мы с Реутовым никого не видели.
В кусты роз я, конечно же, не полезла.
Территория отеля была огорожена высоким забором из узорных решеток, за ним вокруг простирался смешанный лес, на первый взгляд – непроходимый. Быстро перемахнуть через забор даже для тренированного человека мне представлялось затруднительным, но выкинуть оружие на ту сторону можно было легко. Не зная, обыскивали ли территорию оперативники, я решила пройтись до забора сама. Шагая прямо по густой траве, петляя между стволами деревьев, огибая пни срубленных сосен и одиночные кусты шиповника, я добралась до границы участка. Плотно прижавшись к кованым прутьям ограды, стала всматриваться в заросли. Москвин в разговоре упомянул, что оружие, из которого стреляли в Веру, так и не найдено.
Ничего не обнаружив, я пошла вдоль забора, с каждым шагом все быстрее теряя интерес к расследованию. Вдруг мои мысли переключились совсем на другое – на озеро. Я пыталась вспомнить какую-то деталь, о которой забыла напрочь, и касалась она каким-то образом именно предмета моих поисков. Я как бы услышала всплеск воды… «Господи, ну конечно же!» – осенило меня, я достала из кармана брюк визитку Москвина, набрала номер его мобильного.
– Игнат Васильевич, я кое-что вспомнила. Да-да, рассказываю, не волнуюсь. Когда я подбегала к озеру, услышала громкий всплеск. Знаете, что я подумала? Что это – весло о воду! Но всплеск был одиночный, а так не может быть, правда? Вот… Я думаю, преступник что-то закинул в озеро. Например, оружие, из которого вечером стрелял в жену Никиты Тицианова.
Конечно же, я захотела лично присутствовать при работе водолазов. Понимая, что доберусь до озера первой, намеревалась до их приезда еще и осмотреть берег. Вытоптана трава была уже изрядно, это было понятно, оперативники обыскали все вокруг. Я же решила пройтись не вдоль озера, а в глубь леса. Но недалеко – в памяти некстати всплыл вчерашний клубок змей, я боялась, что сухопутных ужей в этой местности не меньше, чем водяных. Раздвигая траву палкой, то и дело наклоняясь, я со стороны наверняка выглядела как…