Три королевских наездника и девять человек их свиты медленно поднимались на холм, возвращаясь в замок. Принц Джанни, старший из них, сказал:
– Надеюсь, у нас нет никаких обязанностей сегодня вечером.
Принцесса Фабриция платком отогнала назойливую муху и ответила:
– Ну как же, Джанни. Сегодня у нас, разумеется, есть обязанности, потому что у нас будут гости – граф Волюмнии…
– О, нет! – воскликнул принц Вито. – Только не этот подобострастный граф со своей подобострастной женой! – Вито и так уже был очень раздражён этой вынужденно медлительной скучной поездкой, в то время как больше всего на свете ему хотелось сейчас нестись через поля, нырять в ручьи и скакать изо всех сил, на пределе возможностей.
– Подобострастный? – переспросил принц Джанни, ненавидевший, когда его брат произносил подобные слова, потому что он не знал, что они значат. Где Вито набрался таких слов? А сам Джанни – может, он тоже их слышал, но забыл?
– Подобострастный значит «подлизывающийся», – пояснил принц Вито. – Это та мерзость, которую граф постоянно делает, всякие его: «О, благородный король Гвидо!» и «О, прекраснейшая королева Габриэла!». Мне прямо так и хочется запустить в него капустой.
Принцесса Фабриция хихикнула:
– Вито, такое поведение не подобает принцу.
Принц Вито в ответ хлестнул свою лошадь кнутом и поскакал вперёд, оставив брата с сестрой кашлять в поднятых им клубах пыли. Принц Вито и трое последовавших за ним стражников, которым запрещалось оставлять королевских детей без присмотра, неслись на вершину холма, к внешним воротам замка. Вито стремительно проскакал через ворота и резко свернул направо, зная, что они хотя бы ненадолго потеряют его из виду, и это их испугает и разозлит.
Перед хижиной отшельника принц Вито придержал коня. Внутри за узким проёмом в стене – пустым окном, завешенным промасленной тряпкой, мелькнула какая-то тень. Отшельник никогда не интересовал принца Вито. Если он и думал что-то о нём – старом человеке с шаркающей походкой, который редко появлялся снаружи, – то это было презрение. «Такое нелепое существо», – думал принц Вито. Но сегодня, сидя верхом и сбежав от своей свиты, он ощутил любопытство. Чем этот отшельник занимается целыми днями?
Рябая рука отодвинула занавеску, и отшельник прямо взглянул на принца. Он не улыбался и не кланялся, как это было принято у придворных: он просто стоял и смотрел на Вито своими спокойными тёмными глазами. Но было в его взгляде что-то ещё – что-то беспокоящее и тревожное.
Принц хотел было велеть старику поклониться, но услышал приближающийся цокот копыт под конями королевских стражников. Он резко пришпорил лошадь и умчался прочь, позабыв об отшельнике.
Глава 12
Старуха
Лавочник Пангини тряс плёткой перед лицами Пии и Энцио.
– Где вы шлялись, мерзкие грязные насекомые? Всё лодырничаете? Где моя еда, девка? Мальчик, марш в лавку: подмени Рокко, чтобы он мог поесть. Вот ведь болваны! Бездельники!
Пия вытащила хлеб из корзинки, разожгла огонь и помешала ложкой рагу, приготовленное ею ещё накануне. Вопли Пангини её не трогали. Он всегда так себя вёл: шумел и нагонял страха, и в этом не было ни малейшего смысла. Часто во время его тирад Пия представляла себе, что поднимается в воздух, вылетает за дверь и летит над крышами, через реку, вверх-вниз с потоками воздуха, на холм – до самого Замка Корона.
Однако сегодня, пока Пия помешивала еду для хозяина, её мысли были поглощены другим. Они с Энцио спрятали кошель высоко на кряжистом дубе. Они пользовались этим тайником и раньше: там, где от ствола отходила толстая ветка, было небольшое плотное углубление в форме чаши. Две ветки под ним образовывали удобную площадку, на которой они провели в мечтаниях об иной жизни львиную долю того времени, которое им удавалось урвать от повседневных забот.
Заводилой в этих играх воображения обычно была Пия.
– Энцио, – говорила она. – Как ты думаешь, откуда мы взялись? Может, мы родились в королевской семье, на которую напали разбойники, и нашим родителям пришлось отдать нас и тем самым спасти.
Энцио, со своей стороны, умел развить сценарий:
– Сначала они отдали нас доброй и заботливой женщине, правда?
– Но эта женщина… Она сорвалась со скалы…
– Когда пасла коз…
– Да-да, я люблю коз. Отлично, Энцио! А потом явился гнусный Пангини и утащил нас…
– Он был мерзким, грубым человеком…
– Очень большим, толстым, мерзким, грубым человеком…
Так они и разговаривали, представляя себе свою прошлую жизнь и вновь и вновь попадая к мерзкому грубому Пангини. Если у них оставалось время, они фантазировали о том, что ждёт их дальше.