Льюис Кэрролл
ЗАМОК КРАНДЛ
Глава первая
«Любишь меня, люби и мою собаку»
— Моя дорогая мисс Примминс, — сказала миссис Когсби, приятная, излучающая уют дама. Сия дородная добродушная особа этим теплым летним вечерком была занята самым приятным для всякого садовода занятием, состоявшим в ампутировании нескольких засохших розовых бутонов посредством огромного тесака, явно сконструированного для умерщвления крокодилов, каковым инструментом она орудовала с изумительной ловкостью, выказывая не больше эмоций, чем если бы это был самый изящный дамский перочинный ножик. — Моя дорогая мисс Примминс, вы даже шагу не сделаете, пока не выпьете стаканчик бузинного вина. Кроме того, вы еще не видели моего милого Гагги в этом возрасте, а он стал выглядеть настолько лучше! — Упомянутый милый Гагги был довольно упитанным мальчиком примерно шести лет от роду, служивший постоянным источником радости для своей мамы и объектом ненависти для всех соседей, которых миссис Когсби до невозможности терроризировала вечерами напролет, заставляя восхищаться своим чадом и выслушивать рассказы о его подвигах. Его приносили в комнату исключительно по настоянию матери, причем именно приносили, хотя наиболее наблюдательные из ее гостей замечали, что нянька брала его на руки перед самой дверью, поскольку ни одна нянька в человеческом обличье не смогла бы пронести его десять ярдов, не уронив.
— Чес-слово, мэм, — начала нынешняя жертва, полуразложившегося вида молодая дама, явно не вчера разменявшая восьмой десяток, с трудом пропихивая слова через удивительно крошечный ротик, — чес-слово, мэм, я даже помыслить не могу, чтобы нарушить ваше уединение.
Но поскольку миссис Когсби и слышать ничего не хотела, то вскоре гостья уже сидела в гостиной, куда в течение получаса были согнаны еще восемь или десять других жертвенных агнцев, после чего собранию представили милого Гагги.
— О, какой очаровательный мальчик! — воскликнули все хором, едва дитя появилось в дверях. Очаровательный мальчик, стоя на материнском колене, засунул большой палец в рот и не удостоил никого из присутствующих ни словом.
— Я просто обязана показать вам, — начала миссис Когсби, — замечательное произведение, созданное Гагсби. Это портрет его отца, удивительно на него похожий (все присутствующие как один подняли брови), только бедняжка даже не захотел на него взглянуть, когда я его ему сегодня показывала, а испарился в мгновение оха (вероятно, миссис Когсби имела в виду, что он исчез «в мгновение ока», так что она «и охнуть не успела»; она часто пугала разные слова и выражения). В этот момент раздался тихий стук в дверь.
Глава вторая
Когда дверь отворилась, в комнату робко втиснулся мистер Когсби-старший: он обвел присутствующих тревожным взглядом, узрел, что миссис Примминс находится в процессе изучения его портрета, и, издав слабый, но полный ужаса крик, рухнул в кресло. Миссис Когсби подлетела к нему и посредством самых энергических ударов, метко нацеленных между лопаток, с успехом восстановила в нем искру жизни.
— Мой дорогой Альфред, — укоризненно пробормотала она ему на ухо, как только заметила признаки возвращающегося сознания, — подумать только, что ты мог поддаться этой слабости! Ты, для которого, уверена, я всегда была больше чем мать...
— Прошу прощения, мэм, — вмешался бледный высокий молодой человек, наклоняясь над стулом и не выпуская изо рта здоровенный набалдашник короткой тросточки, — но вы разве не его бабушка?
— Сэр! — сказала миссис Когсби, награждая молодого человека испепеляющим взглядом, который в одно мгновение заставил его замолчать. Даже в этот ужасный момент она сохранила достаточное присутствие духа, чтобы позвонить в колокольчик. — Выведите этого субъекта вон! — молвила она умирающим голосом, и молодой человек, несколько изумленный эффектом, который произвели его слова, последовал за негодующей служанкой, возмущенной тем, что ее хозяйку каким-то образом оскорбили, хотя каким именно, он точно не представлял. После того как опасность миновала, миссис Когсби пришло в голову, что теперь настал ее черед устроить сцену, и, не откладывая дело в долгий ящик, возопила: — Животное! зверь! назвать... молодую даму... которой нет... и тридцати... назвать ее... бба-бушкой... О! — и здесь, достигнув кульминационной точки, она, исполнив свой любимый маневр, рухнула на диван и замерла в самой живописной позе.