Глава седьмая
«Ужасное зрелище»
Мастер Джордж Когсби, который, как уже известно читателю, с гордостью носил ласкающее слух прозвище Гагги, вошел в комнату, и мисс Примминс, на лице которой живо отобразилась самая сильная степень отвращения, встала, чтобы его поприветствовать.
— Мое милое дитя, — начала она, — я рада тебя видеть, как поживает твоя мамочка?
— Не знаю, — разумно ответило милое дитя, и мисс Примминс повернулась к остальным гостям со словами:
— Что ж, я надеюсь, вы все получите удовольствие. — И сопроводила фразу таким взглядом, который недвусмысленно говорил: «Но не думаю, что теперь у вас есть хоть малейший шанс!» Затем она занялась организацией игр, однако мастер Гагги не желал ничего делать, ни в чем принимать участия, но постоянно расхаживал по комнате, щипая гостей и наслаждаясь их визгом: наконец он занял позицию возле самой мисс Примминс, которая наигрывала энергичную польку для оживления общей атмосферы.
Послушав с глубочайшим вниманием некоторое время, в течение какового периода он успел открутить три струны внутри пианино, Гагги вдруг спросил:
— Без этого музыка не выйдет, мисс Прим?
— Без чего, драгоценный мой?
— Если не оттопыривать щеку языком?
— Нет, любовь моя, — поспешно ответила мисс Примминс и, поднявшись со стула, ретировалась в противоположный угол комнаты. После чего прелестный младенец продолжил изучать внутреннее устройство музыкального инструмента, закончив тем, что напрочь отломал педаль.
Наконец, после того как Гагги удалось вызвать у всех детей чувство полнейшего неудовольствия и бурные слезы у трех девочек, мисс Примминс решила, что пора пригласить их к чаю, который был подан в другой комнате. В самом центре стола стоял чудесный торт: мисс Примминс раздала по большому куску всем гостям, а затем покинула комнату, чтобы принести вина. По возвращении она обнаружила, что оставшаяся половина торта исчезла.
— Джейн, — конфиденциальным шепотом спросила она, — что ты сделала с остальным тортом?
— Представьте себе, мэм, — последовал ответ таким же тихим шепотом, — представьте себе, мастер Когсби его съел!
Глава восьмая
«Час почти настал»
Мисс Примминс в ужасе повернулась к мастеру Когсби: рука младенца судорожно сжимала огромный кусок торта, щеки раздулись до предела, челюсти совершали вялые попытки прийти в движение. Испустив гневный вопль, мисс Примминс вышибла торт из его рук, схватила за волосы одной рукой и осыпала его спину градом тяжелых ударов, поставивших под угрозу немедленной кончины жизнь милого дитяти. Торт мгновенно проскользнул в желудок младенца, и из его прекрасного ротика исторгся такой жуткий, неблагозвучный вопль, что все гости, заткнув уши, дабы не слышать этого ужасного рева, молниеносно вылетели из комнаты.
Мисс Примминс, не ослабляя хватки, стойко выдерживала это невероятное испытание в течение полных двадцати секунд, после чего, обнаружив, что рев, вместо того чтобы уменьшиться, становится еще хуже и постепенно набирает мощь, стремясь к кульминационной ноте, недостижимой даже для трех паровых двигателей, ревущих одновременно, она оставила свой пост и убежала наверх в салон, где спрятались остальные гости.
Даже там был хорошо различим голос Гагги, эхом гремевший по всему дому и заставлявший содрогаться стены. В качестве последнего средства мисс Примминс позвала горничную, выдала ей кувшин с водой и закричала в ухо, чтобы ее слова можно было расслышать сквозь какофонию:
— Будьте так любезны отнести этот кувшин в столовую и вылить его на мастера Когсби! — Горничная удалилась, и мисс Примминс села, мысленно считая секунды, которые должны пройти, прежде чем горничная достигнет места назначения. «Сейчас, — думала она, — горничная на площадке второго этажа, а сейчас проходит мимо окна. Сейчас она в зале, к этому моменту, должно быть, уже подошла к двери в столовую, а сейчас...» Пока она это думала, рев стал постепенно утихать, и компания начала надеяться, что вскоре он и вовсе прекратится, но, как только мисс Примминс достигла указанной точки в своих расчетах, дом содрогнулся сверху донизу, и в ее ушах громыхнул такой неожиданный и непередаваемо ужасный рев, который можно сравнить лишь с взрывом крупного порохового завода, набитого целым зоопарком диких зверей. Пятеро из присутствующих упали в обморок на месте; остальные, скорчившись на полу, вцепились друг в друга в немом и мучительном ужасе, а когда последнее эхо жуткого звука замерло вдали, единственное, что нарушало молчание, было рваное дыхание перепуганной до смерти мисс Примминс. Наступившая затем тишина была почти такой же пугающей, как и рев, и мисс Примминс, едва придя в себя, на дрожащих ногах поспешила вниз, где обнаружила Гагги, значительно расстроенного, но вполне тихого, который стоял возле стола с открытым ртом, мокрый, как утонувшая крыса. На полу стоял пустой кувшин, а возле него растянулась потерявшая сознание несчастная горничная.