Моё недоумение разрешилось, когда румяная миссис Торнвуд прогнала меня с кухни без всяких пирожков. Заявила, что страсть как рада меня видеть, но, во-первых, опасается испачкать моё милое белое платье, а во-вторых, ужин для гостей накрыт на свежем воздухе.
Горестно вздохнув, я покинула кухню, преодолела гулкий холл и вышла из главной двери… чтобы остановиться на секунду, восхищённо оглядывая сад.
В нежных вечерних сумерках аромат роз смешивался с запахами свежей зелени и лесной прохлады. Где-то скрипка и флейта вели задушевный разговор. Деревья по краям широкой лужайки мерцали, будто на них поселились стаи светлячков. Я специально подошла к одному потрогать – уж не свечи ли это? Но мягкое белое сияние источали гирлянды крохотных каменных роз, нанизанных на токую и прочную бечёвку. Они опутывали ствол и ветви, подобно плющу, хотя имели, очевидно, не растительное происхождение. Больше всего это было похоже на светильники, украшавшие стены замка, только в миниатюре. Кажется, Торнвуд снова проводил раскопки в кладовых замка, заполненных старинным барахлом.
А на просторной лужайке расставлены были ажурные столы и стулья, увитые живыми цветами. Вот там и собрались гости, оживлённо беседуя и смеясь. Мне оставалось с разбегу нырнуть в это сверкающее море изысканных нарядов и драгоценностей, вееров и ослепительных улыбок – и постараться не пораниться об их ослепительность.
Ну так воздуху побольше в грудь – и вперёд, ныряем! И пусть никто не назовёт меня трусихой.
Тем более, что платье на мне и впрямь было очень милое. Строго говоря, в отведенные сроки пошить мы успели только два, но этого было явно недостаточно. Поэтому мама решилась на подвиг – отдала мне своё старое свадебное. Мы срезали с него лишние рюши и банты, укоротили рукав, подогнали по фигуре и получилось, на мой взгляд, вполне симпатично. Струящаяся белая ткань собрана на спине бантом, высокая талия, скоромный овальный вырез и короткие рукава-фонарики – в нем было, по крайней мере, удобно и не жарко. Даже слишком «не жарко», подумала я, поёжившись от вечерней прохлады.
Завидев меня, отец помахал рукой, и я поспешила занять место рядом с ним за крайним столиком справа. Услужливый лакей тут же принялся наполнять мою тарелку и бокал, а я – рассыпаться в благодарностях. Вот не привыкла, чтобы за мной ухаживали за столом! Не могу видеть в слугах полезные манекены. Сразу начинаю думать о том, что вот этого вежливого молодого человека лет тридцати дома наверняка ждут жена и дети, пока он тут обхаживает нас. И ведь не сможет вернуться к ним, пока не закончатся эти утомительные праздники. Надеюсь, хотя бы граф неплохо оплачивает работу. Я ещё помнила, что слуг в замке предпочитали нанимать в Верхних Жуках – наверняка, для такого хлопотного торжества пришлось поступить так же.
А потом моё внимание переключилось на соседей по трапезе. Им оказалось какое-то почтенное дворянское семейство – невысокий темноволосый мужчина с усами на смуглом подвижном лице, его дородная смешливая супруга и две дочки-погодки примерно моего возраста. Обе жгучие брюнетки с огромными голубыми глазищами и задорными ямочками на щеках.
Дама очень быстро ощупала меня взглядом, который я прекрасно знаю, свела в уме примерную калькуляцию моего платья, скромного серебряного кулона-сердца на шее и остальных немногочисленных украшений, и видимо успокоилась. Даже соизволила перекинуться со мной парочкой учтивых реплик о великолепной погоде и чуде лета посреди зимы. Дочки же показались мне довольно милыми, и я решила хотя бы попытаться подружиться… но прежде, чем придумала, с чего начать разговор, до меня долетели обрывки их беседы друг с другом вполголоса:
- …и говорят, он никогда не танцует. Так что я тебе говорю, обморок действеннее!..
- Это для твоих бездельников в академии, которые месяцами девушек не видят, может и действеннее. А здесь целый граф. Нужно действовать тоньше!..
- И что ты предлагаешь?..
- Так я тебе и рассказала…
- Вот же вредина!..
- Ну извини, в этих делах каждый сам за себя!..
Перепалка шёпотом вылилась в толчки под столом и отдавленные ноги, так что матушка спорящих девиц вынуждена была шикнуть на них как следует и грозно посмотреть, в следующую же секунду обратив к нам с отцом ослепительную улыбку.
А мне отчего-то резко расхотелось с кем-либо дружить.
Девушки послушно замолчали, а вместо этого принялись вертеть головами, высматривая кого-то за столиками. И мои надежды, что они ищут кого-то из знакомых, были развеяны, когда младшая набросилась на Торнвуда, подошедшего к нашему столику, с нахальными вопросами, не дав ему и рта раскрыть: