Они спустились в тёмный, глубокий подвал, большой и мрачный.
— Тебе здесь понравится, — успокаивал провожатый дрожащего Динаса. — Отдохнёшь, выспишься, и обманывать тебя здесь никто не будет — красота!
Он запер дверь и унёс с собой фонарь. Остался Динас один-одинёшенек. Кромешную тьму едва пробивал бледный лучик света, падавший откуда-то сверху. Динас с ужасом разглядывал покрытые пыльной паутиной стены, огромные дыры и трещины в них. Он свернулся калачиком на каменном полу и уговаривал себя:
— Ничего, посижу себе, пока не выпустят. И всё будет хорошо…
Но тут до его слуха донёсся какой-то странный скрежет. Динас прислушался и задрожал ещё пуще. В глубине подвала мелькнули чёрные тени, они выныривали из дыр и всё ближе подбирались к нему.
— Кто там? — громко крикнул Динас.
И вдруг прямо перед ним очутилась большущая противная крыса. Потом ещё одна, и ещё… Три отвратительные гадины шныряли у самых его ног, поглядывая на мальчика голодными, жадными глазками. Динас бросился к запертой двери, заколотил в неё ногами и руками.
— Спасите! Помогите! Откройте!
— Что там случилось? — раздался басок его стражника.
— На меня напали крысы! — задыхаясь от страха, вопил Динас. В этот момент одна из крыс ткнулась холодным носом в его ногу и чуть было не укусила.
— Они разорвут меня на куски! Спасите!
— Не ори! — прикрикнул на него сторож из-за двери. — Надо кувыркаться через голову, тогда крысы тебя не тронут.
Видит Динас, что одна из крыс снова собирается цапнуть его, и ну — кувыркаться! Противные твари и вправду отступили. Однако стоило ему на минутку остановиться — крысы тут как тут! И он снова что есть мочи принимался кувыркаться на твёрдом каменном полу. Наконец он выбился из сил, упал ничком, закрыл глаза и простонал:
— Больше не могу… Будь что будет…
И вдруг в подземелье раздался хохот, и противные голоса запели:
Поднял Динас усталую, опутанную паутиной голову и увидел, что вокруг него скачут трое невесть откуда появившихся мальчишек. Хихикают и дёргают за верёвочки заводных крыс…
Незнакомый мальчик
Снова потянулись скучные, однообразные дни. Обитатели замка делали одни и те же никому не нужные дела: подклеивали бумажные занавески, привязывали тряпочки к метёлкам, обманывали друг друга… Побледнел наш Динас, исхудал. Никак не мог привыкнуть он к деревянным котлетам, к чаю с солью вместо сахара, к верёвочной лапше… И спать приходилось на твёрдом полу: кровати-то тоже были из бумаги и воздуха… И ещё — все вокруг постоянно стремились обмануть его, провести.
Он ещё раз попал в подземелье — отказался петь вместе со всеми лгунский гимн, где утверждалось, что замок их самый прочный, а король — самый справедливый на свете.
Однажды вечером, когда пришлось Динасу сто семь раз подряд связывать гнилую верёвочку, на которой висели качели, а она всё рвалась и рвалась, побрёл он, уставший до полусмерти, в уголок парка — отдохнуть. Сел у забора и жалобно заплакал. Подумал о маме, о своём родном доме, о том, как там было славно, как хорошо… «Никогда-никогда не вернуться мне домой», — горевал он, проливая слёзы.
— Мальчик, а мальчик, почему ты плачешь? — услышал вдруг Динас тоненький детский голосок.
Смотрит — стоит за забором мальчуган и так сочувственно на него, Динаса, поглядывает. И одет не как лгунишки, а как все люди: без колпака-языка, в одинаковых ботиночках…
— Домой хочу, — всхлипывая, признался Динас.
— Так перелезай через забор и беги домой, — посоветовал мальчик.
— Это я уже пробовал… Два раза убегал… Да что проку? Как увидят меня в моей одежде, сразу узнают, что я из замка лгунов, что я врун, лгунишка, обманщик… смеются, дразнят, пальцами показывают. Стыдно мне становится, и я опять в этот замок возвращаюсь…
— А что это такое — врун, лгунишка, обманщик?
— А разве ты не знаешь? — удивился Динас. — Это такой человек… А впрочем, раз не знаешь, так лучше тебе и не знать… — Он печально опустил голову.
— А где этот замок лгунов? — снова спросил мальчуган.
— Так вот же он, — Динас махнул рукой в сторону замка.
— Никакого замка там нет. Мама говорила, что здесь старинный парк, а за ним тёмный лес.
— Странно. А я так прекрасно его вижу, — и Динас снова заплакал.
— Не плачь! — попросил мальчуган. — Знаешь, кажется, я кое-что придумал. Сбегаю-ка я домой и принесу тебе какую-нибудь одёжку? А?