– У тебя теплая и добрая душа, Валентин. Твой дух мягкий и жизнерадостный.
– Твоя боль ранила меня.
– Впредь буду сдерживать свои эмоции, – сказал Слит. – Но ты прав: мы жонглируем для себя. А эти все – случайны. Мне не следовало забывать об этом.
Валентин еще два раза видел слепое жонглирование в Пидруде. Еще два раза он видел, как Слит, напряженный и выдохшийся, сходил с подмостков. Валентин понимал, что усталость Слита не зависела от внимания зрителей: это была адски тяжелая работа, вот и все. И Валентин старался, как мог, дать ему покой и облегчение. Валентину было приятно служить таким образом другому.
И еще два раза Валентин видел темные сны. Один раз к нему явился Понтификс и позвал его в Лабиринт, когда он вошел туда, там было множество проходов и непонятных улиц, а изображение тощего старого Тивераса плыло перед ним, ведя его к центру. Наконец он достиг какой-то внутренней части громадного Лабиринта, Понтификс вдруг исчез, и Валентин остался один в пустоте холодного зеленого света, все опоры исчезли и он бесконечно падал к Центру Маджипура. А в другую ночь Корональ, едущий на своей колеснице через Пидруд, поманил его к себе и предложил сыграть в игорном ларьке, и они метали диск и сбили отметки и выиграли связку беловатых пальцевых суставов, а когда Валентин спросил, чьи это кости, Лорд Валентин засмеялся, дернул себя за густую черную бороду, устремил на Валентина свои вспыхивающие глаза и сказал: «Посмотри на свои руки», и Валентин увидел, что у него нет пальцев, просто розовые шары на запястьях.
Валентин снова поделился этим со Слитом и Карабеллой, и они опять не дали никакого толкования, а лишь повторили свой совет обратиться к какой-нибудь жрице мира снов, как только они уйдут из Пидруда.
Объезд был неминуем. Фестиваль закончился; кораблей Короналя в гавани уже не было, дороги были забиты отъезжающими, так как люди из провинций возвращались домой. Залзан Кавол торопил свою труппу закончить все дела в Пидруде, чтобы двинуться в путь на морской день после полудня.
Это известие почему-то опечалило Шанамира. Валентин обратил внимание на настроение мальчика.
– Я думал, ты будешь рад ехать дальше. Тебе не хочется оставлять город?
Шанамир покачал головой.
– Я ушел бы отсюда хоть сейчас.
– Тогда в чем дело?
– Прошлой ночью я видел во сне отца и братьев.
Валентин улыбнулся.
– Еще не выехал из своей провинции, а уже тоска по дому?
– Не тоска по дому, мрачно сказал мальчик. – Они лежали на дороге связанные, а я вел группу животных. Они кричали мне, чтобы я помог им, а я ехал прямо на них, на их беспомощные тела. Тут и без толкователя ясно, что означает этот сон.
– Значит, на тебе вина, что ты бросил свои обязанности и дом?
– Вина? Да. Деньги! – сказал Шанамир, и в голосе его слышалось раздражение мужчины, объясняющего что-то тупому ребенку. Он похлопал себя по талии. – Деньги, Валентин. У меня тут около ста шестидесяти реалов от продажи животных, разве ты забыл? Целое состояние! Хватит, чтобы моей семье прожить весь этот год и часть следующего! Они там ждут моего благополучного возвращения с этими деньгами.
– А разве ты предполагал не отдавать им этих денег?
– Но меня же нанял Залзан Кавол! Что, если его путь лежит в другую сторону? Если я повезу деньги домой, а потом не найду вас, когда вы будете странствовать по Зимролу. А если я пойду с жонглерами, я украду деньги моего отца, на которые он рассчитывал и в которых нуждается. Понял?
– Решается все довольно просто, – сказал Валентин. – Фалкинкип далеко от сюда?
– Два дня, если ехать быстро, три – если обычно.
– Близко. Я уверен, что Залзан Кавол еще не установил точно наш маршрут. Я поговорю с ним прямо сейчас. Для него все равно, что один город, что другой. Я попрошу его пойти отсюда по Фалкинкипской дороге. Когда мы будем поблизости от фермы твоего отца, ты удерешь ночью, отдашь деньги кому-нибудь из братьев и до рассвета вернешься к нам. Тогда на тебе не будет вины и ты свободно пойдешь по нашему пути.
Шанамир округлил глаза:
– Ты думаешь, что сможешь уговорить этого скандара? Как?
– Посмотрим.
– Он обозлится и швырнет тебя на землю, если ты его о чем-нибудь попросишь. Он не любит вмешательства в его планы, как и ты не позволил бы стаду блавов решать свои дела.
– Я поговорю с ним, – сказал Валентин, – и увидим. У меня есть все основания считать, что Залзан Кавол вовсе не такой грубый, каким хочет себя показать. Где он?
– Осматривает свой фургон, говорят что готовит его к путешествию. Ты знаешь, где стоит фургон?
– Да.
Жонглеры ездили по городам в отличном фургоне, который сейчас был припаркован за несколько кварталов от гостиницы, поскольку был слишком широк, чтобы его можно было провести по этим узким улицам. Это был импозантный дорогой экипаж, благородный и величественный, отлично сработанный мастерами одной из внутренних провинций. В основе его была длинная рама из легких, упругих деревянных крыльев, искусно разрезанных на широкие выгнутые дугой полосы, склеенные бесцветным душистым клеем с эластичными прутьями из южных болот. Эту элегантную арматуру покрывали листы выдубленной кожи стиков, натянутые и прошитые толстыми желтыми волокнами их хрящеватых тел.