Она приветствовала Валентина, назвав его по имени, и пригласила в дом.
– Я принес тебе, как ты уже, вероятно, знаешь, привет и любовь от Стифона Делиамбера, – сказал он.
Толковательница снов серьезно кивнула.
– Да, он послал известие заранее. Такой шельма! Но я ценю его любовь, несмотря на все его фокусы. Передай ему от меня то же самое.
Она обошла вокруг маленькой темной комнаты, задернула шторы и зажгла три толстые красные свечи и какую-то курильницу. Обстановки в комнате почти не было: только очень ворсистый тканый ковер в серых и черных тонах, почтенный деревянный стол, на котором стояли свечи, и высокий гардероб античного стиля. Делая приготовления, она говорила:
– Я знаю Делиамбера почти сорок лет, можешь представить? Мы встретились в начале правления Тивераса, на фестивале в Пилиплоке, когда в город приехал новый Корональ, Лорд Малибор, который потом утонул, охотясь на морских драконов. Маленький вруон и тогда уже был хитрецом. Мы стояли на улице, приветствуя Лорда Малибора, и Делиамбер сказал "Ты знаешь, он умрет раньше Понтификса, так уверенно, как кто-то предсказал бы дождь, когда подул южный ветер. Страшное дело – говорить так, и я сказала ему об этом. И вот удивительно: Корональ умер, а Понтификс живет и живет. Сколько же ему лет теперь? Сто? Сто двадцать?
– Не имею представления, – ответил Валентин.
– Он чертовски стар, очень стар. Он долгое время был Короналем, прежде, чем вошел в Лабиринт. И после него было три Короналя, представляешь? Интересно переживет ли он и Лорда Валентина? – Ее глаза остановились на Валентине. – Полагаю, что Делиамбер знает и это тоже. Выпьешь вина со мной?
– Да, – ответил Валентин, чувствуя себя неловко от ее непонятного обхождения и от ощущения, что она сообщила ему о нем самом больше, чем он знал сам.
Тизана достала резной каменный графин и щедро налила в два стаканчика, но не пальмового вина Пидруда, а более темного, густого, сладкого, с привкусом мяты, имбиря и еще чего-то. Он быстро сделал глоток, затем другой, а через секунду она небрежно сказала:
– Кстати, в нем наркотик.
– Наркотик? Зачем?
– Для толкования.
– А… Ну, да.
Его неосведомленность смущала его. Он нахмурился и уставился в свой стаканчик. Вино было темно-красное, почти пурпурное и искажало его искаженное светом от свеч лицо. Интересно знать, что это за процедура? Предложат ли ему рассказать о своих снах. Посмотрим. Он быстрыми глотками допил вино, и старая женщина немедленно налила ему свое вино которого едва коснулась.
– Сколько времени прошло с последнего толкования, – спросила она.
– Боюсь, что очень много.
– Очевидно. Пора тебе отдать мне мой гонорар. Ты найдешь, что цена теперь несколько выше той, которую ты помнишь.
– Это было так давно…
– …что ты забыл. Сейчас я прошу десять крон. Новые налоги и прочие неприятности. Во времена Лорда Вориакса цена была пять крон, а когда я только начинала толковать сны, при Лорде Малиборе, я брала две или две с половиной. Для тебя тяжело отдать десять крон?
Это было его недельное жалование у Залзана Кавола, не считая стола и ночлега, но он пришел в Пидруд с полным кошельком, не зная, как и почему. там было около шестидесяти реалов, и осталось еще много. Он дал толковательнице реал, и она небрежно бросила его в зеленую фарфоровую чашу на столе. Он выпил, она тоже и снова наполнила стаканчики. Мозг его все больше затуманивался. Хотя ночь еще только наступала, он почти засыпал.
– Иди теперь к сонному ковру, – сказала она и погасила две свечи из трех.
Затем она сняла свой комбинезон и осталась нагой.
Этого он не ожидал. Неужели толкование снов включает в себя какой-то сексуальный контакт? С этой старухой? Правда, сейчас она не выглядела старой: ее тело было на добрых двадцать лет моложе лица, конечно, не девичье, но все еще крепкое, пышное, но без складок, с тяжелыми грудями и крепкими гладкими бедрами. Может, это толковательницы – что-то вроде священных проституток? – подумал Валентин. Она сделала ему знак раздеться и он снял свою одежду. Они легли на толстый, мягкий ковер, и она обняла Валентина, но в этом не было абсолютно ничего эротического: объятия были материнскими, всепоглощающими. Он расслабился. Его голова лежала на ее мягкой теплой груди, и ему очень хотелось спать. От нее исходил сильный и острый приятный аромат сучковатых игольчатых деревьев, что растут на высоких пиках севера, как раз под линией снега. Чистый и острый запах.