- Время кормления через полчаса,- сказал сторож, но Карабелла не остановилась, продолжая увлекать Валентина сквозь сгущающуюся темноту.
Вновь начался фейерверк, гораздо более эффектный на фоне ночи. Там были тройные звездные огни, которые образовали изображение Лорда Валентина, занявшее полнеба, затем ослепительные зеленые, красные и голубые вспышки собрались в изображение Лабиринта и мрачного лица старого Понтифекса Тивераса, а через мгновенье, когда цвета поблекли, новая вспышка осветила небеса, явив зрителям черты великой королевской матери, Леди Острова Сна, улыбающейся Пидруиду и всем его жителям. Это зрелище так глубоко тронуло Валентина, что ему захотелось упасть на колени и заплакать от таинственного и пугающего восторга. Но в толпе не было места для этого, и он стоял, пока Леди не растаяла в темноте. Потом он протянул руку, крепко сжал руку Карабеллы и прошептал:
- Я хочу вина.
- Подождите, сейчас будет еще кое-что.
И точно - еще одна ракета, еще одна вспышка, на этот раз зазубренная, нескладная и желто-красная, и появилось другое лицо с тяжелыми челюстями и мрачными глазами. Это был четвертый Владыка Маджипура, самая темная и непонятная фигура в иерархии, Король Снов, Симонан Барьязид. Толпа замерла, ибо никто не любил Короля Снов, хотя все признавали его могущество, могущество плохой судьбы и страшного наказания.
А потом они пошли за вином. Руки у Валентина дрожали, и он быстро опрокинул две кружки, пока Карабелла с интересом смотрела на него. Ее пальцы играли его запястьем, но вопросов она не задавала. Свое вино она отставила, едва пригубив.
Следующая дверь, которая открылась перед ними на фестивале, вела в музей восковых фигур, сделанный в форме миниатюрного Лабиринта, так что, войдя внутрь, повернуть было нельзя. Они дали сторожу несколько монет и прошли вперед. Из темноты появились герои, сделанные удивительно хорошо: они двигались и даже говорили на древних диалектах. Этот высокий воин назвал себя Лордом Стиамотом, победителем метаморфов, а это была легендарная Леди Тиин, его мать, Леди-воин, лично возглавившая оборону Острова Сна, когда его осадили аборигены. К ним присоединился еще один, утверждавший, что он Дворн, первый Понтифекс, фигура почти такая же далекая от эпохи Лорда Стиамота, насколько тот был далек от современности, а рядом с ним был Динитак Барьязид, первый Король Снов, персонаж гораздо менее древний. Все дальше углублялись Карабелла с Валентином, встречая множество мертвых Владык, отменно подобранный ассортимент Понтифексов, Леди, Короналов, великих правителей Конфалума, Престимиона и Деккерета, и Понтифекса Ариака, известного своей славой, и, миновав всех, увидели у выхода изображение краснолицего мужчины в узких черных одеждах, примерно лет сорока, черноволосого, темноглазого и улыбающегося. Не требовалось никаких объяснений, чтобы узнать Лорда Вориакса, последнего Коронала, брата Лорда Валентина, ушедшего в расцвете своего царствования два года назад, умершего из-за какого-то глупого несчастного случая на охоте после восьмилетнего правления. Изображение поклонилось, простерло вперед свои руки и воскликнуло:
- Плачьте обо мне, братья и сестры, ибо я ушел до времени, и падение мое было тем страшнее, что я падал с такой высоты. Я был Лордом Вориаксом и долго думал о своей судьбе.
Карабелла вздрогнула.
- Мрачное место, но завершение его еще мрачнее. Идем отсюда!
И вновь она вела его по земле фестиваля, через игровые залы, аркады и ярко освещенные павильоны, мимо обеденных столов и домов наслаждений, нигде не задерживаясь, перелетая, подобно птице, с места на место, пока наконец, повернув за угол, они не оказались в темноте, выйдя за пределы зоны веселья. Издалека доносились хриплые звуки праздника и становился слабее свет горящих огней, а они двигались вперед, пока не почувствовали густой аромат цветов. Они были в саду, в парке.
- Идем,- буркнула Карабелла, держа его за руку.
Они вошли на освещенную лунным светом поляну, где деревья переплелись по бокам, образовав что-то вроде беседки. Под ними еще сохранялось мягкое тепло дня, а от влажной почвы поднимался сладковатый аромат огромных цветов. Фестиваль и все его безумное возбуждение, казалось, остались в тысячах миль позади.
- Здесь мы и остановимся,- объявила Карабелла.