Его партнеры зааплодировали.
Скандары не замедляли чудовищную скорость бросков. Но вот один из них снова крикнул:
— Хоп!
Секстет чужаков, не произнося ни слова, танцующей походкой двинулся прочь, к спальным помещениям.
Молодая женщина подошла к Валентину.
— Я — Карабелла, — представилась она.
Она была не выше Шанамира и совсем молода. В ее маленьком мускулистом теле играла неукротимая жизненная сила. Она была одета в плотно облегающий светло-зеленый камзол и брюки, на шее сверкала тройная нитка полированных раковин. Глаза ее были такими же темными, как и волосы. Она улыбалась тепло и приветливо.
— Ты раньше жонглировал, приятель? — спросила Карабелла.
— Никогда, — ответил Валентин и вытер вспотевший лоб. — Тяжелый спорт. Удивляюсь, как я не порезался.
— Никогда не жонглировал? — вскричал блондин. — Только природная ловкость и больше ничего?
— Полагаю, что именно так, — пожав плечами, кивнул Валентин.
— Возможно ли это? — удивился блондин.
— Думаю, да, — сказала Карабелла. — Он хорош, Слит, но не в форме. Ты же видел, как двигаются его руки. Чуточку нервно, чуточку жадно, они не ждут, когда рукоятка окажется в нужном месте. А его броски? Поспешные, дикие. Ни один из тех, кто когда-либо тренировался, не мог бы так легко имитировать неуклюжесть. Да и зачем? У этого Валентина хороший глаз, Слит, но он сказал правду. Он никогда не жонглировал.
— Глаз у него более чем хороший, — пробурчал Слит, — а его проворству можно позавидовать. У него дар.
— Откуда ты? — спросила Карабелла.
— С востока, — неопределенно ответил Валентин.
— Я так и думала. Ты говоришь как-то странно. Ты из Вела-тиса или, может быть, из Кинтора?
— Из тех краев.
Уклончивость ответов не ускользнула от Карабеллы и Слита. Они переглянулись.
Валентин подумал, не отец ли это с дочерью. Пожалуй, нет. Слит вовсе не так стар, как это казалось с первого взгляда. Скорее всего, примерно средних лет. Белизна кожи и волос увеличивала его возраст. Он был крепким, подтянутым, с тонкими губами и короткой остроконечной бородкой. От уха до подбородка шел шрам, уже бледный, но еще вполне отчетливый.
— А мы с юга, — сказала Карабелла. — Я из Тил-омона, а Слит из Нарабаля.
— Вы приехали выступать на фестивале короналя?
— Именно. Нас только что нанял в свою труппу скандар Залзан Кавол — во исполнение недавнего указа короналя относительно найма людей. А ты? Что привело тебя в Пидруид?
— Фестиваль.
— Хочешь найти работу?
— Просто посмотреть на игры и парад.
Слит понимающе засмеялся.
— Не стесняйся нас, друг. Нет ничего дурного в том, чтобы продавать животных на рынке. Мы видели, как ты приехал с мальчиком прошлой ночью.
— Нет, я только вчера познакомился с юным погонщиком, когда подходил к городу. Это его животные. Я просто пришел с ним в гостиницу, потому что я здесь чужой. У меня нет никакого товара.
В дверях показался один из скандаров — гигантского роста, раза в полтора выше Валентина, страшно неуклюжий, с тяжелой челюстью и узкими желтыми глазами. Его четыре руки свисали до самых коленей, кисти походили на громадные корзины.
— Идите в дом! — резко крикнул он.
Слит поклонился и поспешил туда. Карабелла помедлила, улыбаясь Валентину.
— Ты очень странный, — сказала она. — Ты не врешь, но и правды не говоришь. Я думаю, ты и сам мало что знаешь о собственной душе. Но ты мне нравишься. От тебя исходит свет, ты знаешь это, Валентин? Свет невинности, простоты, тепла и еще чего-то — не пойму.
Она почти робко коснулась двумя пальцами его руки.
— Да, ты мне нравишься. Может быть, мы еще будем жонглировать.
И побежала за Слитом.
Глава 5
Валентин был один. Шанамир куда-то исчез.
Он очень хотел бы провести день с жонглерами и с Карабел-лой, но надеяться на это не приходилось. У него не было никаких планов, и это смущало его, но не слишком, ведь он мог осмотреть совершенно не знакомый ему Пидруид.
Валентин отправился бродить по извилистым улицам, полным зелени. Пышные лианы и деревья с толстыми поникшими ветвями росли повсюду, радуясь влажному теплу. Издалека доносились звуки музыки, если так можно назвать эту странную, не самую приятную мелодию, — возможно, шла подготовка к большому параду. Ручеек пенившейся воды бежал по сточной канаве, где резвилась дикая живность Пидруида — минтоны, чесоточные собаки и маленькие шипоносные дроли.