Замок Луны
Пролог. Полтора года до старта.
— О, господи! Уважаемая Мария Федоровна, сами подумайте, что вы мне сейчас хотя бы даже теоретически попытались предложить? Бессмертие? В подобном виде? Но даже если я вам верю, где гарантии успеха? В моем возрасте в капсулу просто так не пускают, только под наблюдением и очень серьезным. Вдобавок, сознательный срыв уголовно наказуем. Конечно, обход любого закона есть норма в нашем обществе, но тем не менее как факт, вы мне предлагаете уголовно наказуемое деяние.
— А что же тогда предлагаете мне вы, выдав эти документы, как не доказательство управляемости срыва? Что еще вы хотите от меня? Чтобы я поверила в его обратимость?
— А вы в нее и так верите. Тому причиной ваша дочь, сорвавшаяся в Землях Меча и Магии, и пребывающий в настоящий момент в спячке где–то у Темных Эльфов.
— И все, кого я встречала, заявляли мне одно и то же — еще ни одному человеку не удалось вернуться из срыва. Что толку от моей веры?!
— Мария, вы же психолог. Неужели это мне сейчас нужно вправлять вам мозги? Успокойтесь, выпейте воды, и признайтесь честно и себе, и мне в своей вере в чудо. Да, я заинтересовался именно обращением срыва. И у меня есть вполне определенные причины им интересоваться.
Минуту молчали оба.
— Вы не шутите. Но, в таком случае, могу я узнать эти причины?
— Представьте себе, мне тоже есть кого вернуть. Шанс призрачный, но мне ни терять, ни приобретать уже нечего. Хочу рискнуть.
— Да, я знаю про ваше состояние и про ваши проблемы. И понимаю вас, Эдуард. Но тогда вновь стоит вернуться к первоначальному вопросу — почему не срыв? Про незаконность мне рассказывать не надо.
— Это же просто, вам ли, хорошо зная меня, не догадаться. Я привык контролировать свое окружение. Окажись я в оцифрованном виде на компьютере, тут же стану зависим от хозяев этого компьютера. Если уж так, то надо самому стать его хозяином, вот тогда для меня появляется смысл в срыве.
— Понятно. Но вы мне не ответили на вопрос о причинах. Вы ушли от ответа. Неужели есть кто–то сорвавшийся, с кем у вас имеется кровное родство?
— Да, имеется, очень дальнее и косвенное, но тем не менее. После той авиакатастрофы и смерти Михаила от коронарной недостаточности больше никого близких у меня нет. Дальше не спрашивайте, я не отвечу. Есть кое–кто, очень радующийся сложившейся ситуации, и мне хочется, чтобы он так же беззаботно радовался и дальше.
— А Александра?
— Я ей очень обязан, однако кровного родства между нами нет. Да и не нужны ей ни деньги, ни почести. Никогда не были нужны, вам ли этого не знать? Однако именно она согласилась стать подопытной в этом эксперименте.
— То есть, одна согласна «нырнуть», найти объект и поучаствовать в выводе наружу?
— Даже больше. Она согласна рискнуть и сорваться, испытывая технику вывода из срыва. Тем более, что прочитанные вами документы составлены ни кем иным, как ее сиделкой.
— О, господи! У нас что, уже дипломированные программисты работают сиделками?
— У нее «черная метка». И, так же как у вас, близкий родственник в срыве. Сын. А метка получена как раз за то, что пыталась спорить, доказывать, а потом и пробовать единолично. Сунулась в такой серпентарий, дурочка, что чудо как жива осталась. Я лишь случайно получил в свои руки эти документы, а потом и Ирину. Сиделкой она работает совсем недавно, благо, ухаживая за сыном–коматозником, неплохо этому научилась. Я хочу рискнуть, и опробовать ее выводы.
— Хорошо, последний вопрос: моя роль во всем этом действе?
— Профессиональная. В особенности это касается Александры. Ее надо подготовить к хорошему отыгрышу выбранной роли. Насколько я понял, чем глубже погружение, чем сильнее вера в реальность окружающего мира, тем выше вероятность срыва игрока. А это как раз то, что нам и надо. Вы же уже работали с Александрой, хорошо ее знаете, а кроме того, сейчас оказались на мели из–за причин профессионального характера. Мне их назвать, или не стоит?
— Не думаю, что эти причины были столь секретны, чтобы ваша служба безопасности их не выяснила. И да, на мне тоже висит оплата за обслуживание пребывающего в коме родственника. Хорошо хоть, этот самый родственник пребывает в медицинском учреждении. Ирине можно лишь посочувствовать.
— Это ее личный выбор, не стоит его обсуждать. Но давайте оставим в стороне причины и проблемы, и обсудим материальную сторону нашего сотрудничества. Я предлагаю вам постоянный оклад в размере…
Примерно через пятнадцать минут.
— Напоследок, один вопрос. Чистое любопытство, можете не отвечать. Ваша дочь стартовала Темным Эльфом. Дроу. Насколько я знаю, это весьма специфическая раса, и мораль их общества тоже весьма специфическая. Женщины, пытающиеся играть за эту расу, как правило, имеют психологические проблемы в реальной жизни. Как же получилось, что дочь дипломированного психолога из полной семьи сорвалась в таком облике?