— Благодарю тебя за разрешение, Старый Хранитель, — я кланяюсь энту до земли. — И благодарю, что не стал судить о тьме во мне лишь по слухам.
— Здесь было. Многое. Хуууммм… — энт немного ускорил речь. — Я очень. Стар. Забыл больше. Чем помню. Хуууммм. Я видел давно. Как дочь луны. Танцует в ее лучах. Было красиво. Хуууммм. Долго помнил. Забывать начал. Напомнишь. Благодарен буду.
— Конечно, — улыбаюсь я старику. Он напомнил мне деда. Тот так же неторопливо начинал разговор и не любил лишний раз шевелиться. Память подбросила теплые и приятные воспоминания детства. Но среди них проскочил и должок: за неделю до смерти деда, я отправилась в спортивный лагерь, а перед отъездом пообещала исполнить для него спортивный танец. В результате пришлось все бросать, ехать на похороны и долго плакать потом по любимому человеку. Но я вдруг отчетливо поняла, что могу отдать этот долг здесь и сейчас, этому так напоминающему мне на давно умершего родственника существу! На душе стало спокойно, как уже давно не было. Я сбросила рюкзак у ствола энта — Искра тут же выбралась наружу, и устроилась возле моих вещей, беря их под охрану. От нее исходили волны любопытства и нетерпения. Феи на ветвях энта тихо перешептывались. Позади меня, за столами тишина, которую так и хотелось назвать мертвой. Все ждали.
Я приобрела четыре мелодии, решив, что для начала этого хватит. «Palladio» я уже использовала, оно для мертвых. Тогда, у башни, это было наитием, но теперь эту музыку я вынуждена спрятать. Не знаю, как она подействует на живых. Викинги были врагами, на них я не могла воздействовать музыкой, она действует только на друзей и нейтралов. А сейчас исполнять «Palladio» я просто боюсь. Жаль. Мне нравится эта музыка, и я полагала танцевать под нее в первую очередь. Правда, для темных эльфов, а тут у меня немного другой контингент собрался. Лунная Соната, а как же без нее? Однако она мне еще при выборе показалась обязательной, но слишком банальной. Для эльфов напрашивалась Эния: «Lothlorien», «Shepherd Moons», «Oiche Chiun», «And Winter Came» — все замечательно, все подходит. Выбирая, остановилась на «Lothlorien», позволявшем чуть более активный стиль танца, который можно было превратить в акробатический. Четвертым выбором был «Адажио» в классическом исполнении. Вот между последними двумя я и делала выбор. И остановилась, все–таки, на «Lothlorien», несколько пожалев, что нет с собой «The Memory Of Trees» — как раз для энта была бы музыка, и эльфам она бы тоже понравилась.
Дальнейшее я помню плохо, потому, что когда музыка, словно струящийся по камням ручеек, зазвучала в воздухе, наступило то состояние, которое японцы называют сатори. Я отключилась от окружающего меня мира. Была только Луна, Сумерки, переходящие в Ночь и Музыка. Я даже не ожидала, что меня, отдавшую предпочтение брусьям и бревну, так захватит художественное выступление, акробатический танец, нечто похожее на который я исполняла лишь однажды, и не совсем удачно. А сейчас один акробатический элемент плавно перетекал в другой так, словно я готовила это выступление не меньше месяца. Немного не до конца подготовила, так как сама отмечала немногочисленные огрехи, но это было сущей мелочью. Уже потом, после этого выступления, проведя анализ, я поняла, что это была лишь механика игры и левитация дроу в сочетании со способностями к акробатике из реального мира. Но тогда, под светом луны, я была счастлива снова выступать перед зрителями, которые не могли не оценить всей красоты музыки, танца и природы. Но вот, музыка затихла, и я пришла в себя, сидя на земле под куполом своих серебристых волос. Ощущение было такое, словно я выпила омолаживающий эликсир, который снял полтора десятка непростых лет с моих плеч. Я снова была на подиуме, и весь стадион аплодировал мне. И хотя сейчас стояла тишина, я была более чем уверена, что дело лишь в том, что мои зрители еще не пришли в себя. Первый звук снаружи оказался вздохом энта. Затем послушался негромкий щебет фей. Странно, но со стороны эльфов и халфлингов все еще было тихо. Мне стало любопытно, что же там происходит, и я, отбросив волосы за спину, встала на ноги. Все эльфы стояли полукругом между мною и столами, преклонив колени. Халфлинги сидели за столами, в полной неподвижности. Лишь в ответ на мои движения, а может, на щебет фей, который становился все громче, детишки за столом начали приходить в себя, и негромко переговариваться. Потом на меня наконец–то налетел восхищенный шум в виде четырех крылатых поклонниц, которые в четыре голоса расхваливали танец, сожалели, что его видели только они, а не всё население лесопилки, просили станцевать еще раз, собирались лететь за остальными, недоумевали, как это я могла висеть в воздухе без крыльев, восхищались красотой исполнения. И все это они делали каждая по отдельности одновременно, формируя сильный шум, заглушивший начавшиеся аплодисменты со стороны стола. Эльфы, так и не изменив своей коленопреклоненной позы, тоже начали аплодировать. А я, скорее, почувствовала, чем поняла по логам, что и моей богине тоже понравилось это сольное выступление. Я негромко осадила фей: «Девочки, не шумите, мне надо сказать спасибо всем вам», — вызвав у тех искреннее недоумение, но и тишину. Но больше ничего мне сказать не дали. Как только шум, производимый феями, утих, Баэльквейт встал, и, странно на меня посмотрев, двинулся к энту. Так что слова благодарности, которые я уже была готова произнести, застряли в горле. Примерно таким же я видела Баэльквейта там, на развалинах деревни, с кинжалом, направленным в собственное сердце. Вот же псих, что он на этот раз задумал? На заданный шепотом вопрос эльф даже не прореагировал, словно опять готовился, как и в тот раз, вручить себя в руки богини.