Заметив полоску света, выбивавшуюся из-под двери, Касси испуганно остановилась на лестнице. Отец не спал, а у нее не было никакого желания сталкиваться с ним. Она знала, каков он, когда расстроен… или пьян. Страшно представить себе.
Она жестом подозвала к себе Перси, собираясь вернуться в спальню. Но неожиданно услышала голоса.
— Я прошу вас понять меня, потерпите еще немного. — Отец был явно пьян, он говорил невнятно, но в голосе его слышалась искренняя мольба.
— Я был достаточно терпелив, Грей, — ответил незнакомый мужской голос.
— Обещаю, я скоро полностью рассчитаюсь с вами. Касси поморщилась от этого пустого обещания.
— Неужели? И где же, интересно, ты собираешься найти такую сумму? — спросил незнакомец.
— А это уже не ваша забота.
— Я не хочу разубеждать тебя, дорогой мой Роберт, но меня-то это касается в первую голову. Все-таки скажи мне, где ты собираешься раздобыть такую сумму?
Они помолчали; Роберт, видимо, допивал свой виски. Наконец едва слышно он произнес:
— Мне вот-вот повезет. Я чувствую это. В ответ послышался издевательский смех.
— Вот, значит, какие у тебя планы! «Повезет»! Ты думаешь, я смогу спокойно спать, зная, что все зависит от твоего везения? Судя по тому, как тебе везло до сих пор…
— Мне не везет, уже давно не везет, — голос Роберта сорвался, — с тех пор, как умерла Элина… — Он застонал. — Господи, каким же я был кретином! Если б я уговорил ее, если бы она не отвернулась от меня, ничего, ничего бы этого не произошло. Она бы не умерла! Но она повернула все так, что мне не оставалось ничего другого. Я вынужден был поступать именно так, я знаю, что это я… я надругался над ней, над собой… — Он сдавленно зарыдал. — Вы понимаете, она вынудила меня!
Слова отца эхом отдались в сердце Касси, черными птицами заметались под сводами сознания. Вновь мрачные видения окружили ее, увлекая в бездну кошмара. Сердце билось все быстрее и быстрее, почти заходясь в неистовом ритме, ладони стали влажными, в горле пересохло. Эти стены давили на нее. Бежать!
Стремглав она слетела по лестнице, зажимая уши ладонями, чтобы не слышать ужасного голоса, который продолжал рыдать и обвинять. Бежать, бежать отсюда!
Сломя голову Касси понеслась в сторону моря, верный Перси устремился за ней.
Глава 2
Смутное предчувствие одолевало Брэдена. Тревога и беспокойство. Он откинулся на спинку сиденья в элегантной карете, нетерпеливо ожидая отправления из Йорка. Его двухлетний жеребец, который сегодня впервые участвовал в бегах, не обманул ожиданий, показав прекрасный результат, и можно было рассчитывать, что следующей весной он придет первым. Атмосфера скачек всегда волновала кровь Брэдена и пробуждала в нем прилив энергии. Как ценители балета испытывают трепет от мастерства и изящества танцоров, так и он приходил в восторг, наблюдая за стремительным полетом породистых скакунов. Но сегодня бега не доставляли ему удовольствия.
— О чем задумался, Брэден?
Брэден вздрогнул. Высокий худощавый мужчина средних лет сел напротив в карете и выжидательно смотрел на него. Пробивающаяся в волосах седина и разбег мелких морщин по лицу только подчеркивали жизненную силу, бьющую из проницательных глаз Чарлза Грейвза, и усиливали ощущение тепла и покоя от самого его присутствия.
Брэден стряхнул с себя задумчивость и натянуто улыбнулся.
— Тебя не порадовало выступление нашего малыша? — осторожно поинтересовался Чарлз.
Брэден помотал головой.
— Нет, он был великолепен. Достойное дитя своих великих родителей.
Чарлз уловил нарочитость ответа и не мог не заметить отсутствующий взгляд собеседника. Уже несколько месяцев Брэден пребывал в меланхолии, а после знаменательного разговора с леди Эбигейл Девон две недели тому назад и вовсе погрузился в мрачную, угрюмую задумчивость. Это озадачивало Чарлза, — обычно Брэден никому не позволял столь глубоко тревожить свое сердце. Это неумение искренне реагировать на жизненные неурядицы привили Брэдену родители, сваливая на него все свои обиды и разочарования, так что ему только и оставалось замкнуться и уйти в себя. И со временем Брэден воздвиг вокруг своего внутреннего мира непробиваемые стены отчуждения.
— Тогда в чем же дело? — мягко настаивал Чарлз.
— Не знаю, — признался Брэден. Он махнул кучеру, чтобы тот отправлялся, и, когда карета тронулась, опять обернулся к Чарлзу. — Наверное, последняя выходка Эбигейл заставила меня вспомнить о вещах, которые я почти забыл и не хотел бы вспоминать. Она еще раз показала, насколько неприятна и предсказуема эта жизнь.