Он подался вперед в своем кресле, являя собой воплощение серьезности. Развел руки, сочувственно глядя на девушку. Но она ему не верила. Она хотела оставаться очень спокойной, но руки выдавали волнение. Наступила долгая пауза…
– Я хотел, – прервал затянувшееся молчание детектив, – чтобы вы увидели своими глазами…
И вновь тишина, которую никто не решался нарушить. Все мы чувствовали, что за его действиями что-то кроется, какое-то тревожное ожидание, которого даже он не мог скрыть. Словно медленно бил магический барабан. Она сидела на подлокотнике кресла, ударяя тапочкой по обивке и устремив взгляд в угол комнаты. Шум дождя превратился в приглушенный, ровный стук воды о деревянные ставни. Салли тряхнула головой, и ее черные волосы колоколом качнулись над плечами. Тихие мерные удары ее тапочки о кресло участились и усилились. Мерно тикали часы…
– Ладно, продолжайте! – с вызовом произнесла она. – Я не могу ждать здесь всю ночь.
Опять шум? Я ничего не слышал, но Банколен выжидательно склонил голову набок. С непроницаемым выражением лица он медленно поднялся с кресла, взял за руку Салли Рейн и повел ее к двери. Девушка испуганно глядела на него, пытаясь что-то сказать, но он приказал молчать, крепко сжав ей руку.
– Джефф, стойте здесь, у лампы. По моей команде выключите ее. Мисс Рейн, когда я открою дверь, будьте любезны, выгляните в коридор!
– Отпустите меня! – грозно прошептала Салли. – Вы, наверное…
Но она сдержалась. Я стоял, положив палец на кнопку выключателя и чувствуя частое биение сердца. Даже издали я заметил испуганный взгляд, которым она окинула Банко-лена. Испуганная девочка в пурпурном и черном, с лицом искаженным от страха. Я слышал ее быстрое, прерывистое дыхание. Пальцы Банколена могли разорвать надвое целую колоду карт…
– Ну же, Джефф! – донесся до меня его напряженный шепот.
Я нажал на кнопку, и комната погрузилась в кромешную тьму. Мне захотелось нагнуться, чтобы не удариться обо что-то головой. Я не слышал, как открылась дверь, но мало-помалу стал различать неясные, неподвижные силуэты. Они стояли так долго, что время показалось вечностью. Что там происходило? За кем они наблюдали? Вопросы наплывали, как усиливающийся шум ливня…
Наконец силуэты скрылись из вида. Я услышал тихий щелчок захлопывающейся двери. В глухой тишине чувствовалась вибрация каких-то невидимых волн. Так бывает, когда дотрагиваешься пинцетом до раны: сначала ощущение боли и шока, затем приглушенный вздох и ваши легкие начинают работать с удвоенной силой. Часы продолжали мерно тикать. Из коридора донесся тихий голос, почти шепот:
– Дьявол! Ах ты, дьявол!
Невероятно, но голос не то дрожал, не то смеялся.
– Но как же? Вы спланировали это? Конечно!
– Зажгите свет, Джефф! – велел Банколен.
Включив лампу, я увидел Салли Рейн. Она сидела в кресле, очень бледная, так что помада на губах и тушь на ресницах выглядели нелепо. Однако девушка абсолютно владела собой. Смотрела в окно и дышала совершенно спокойно. Банколен, убрав коврик от двери, резко повернулся к ней.
– Мисс Рейн, – произнес он, – в вечер убийства мистера Элисона произошло нечто, о чем вы нам не рассказали. Вы говорили, что заснули в библиотеке где-то около десяти часов. Разбуженная шумом, поднявшимся в доме, когда Гофман увидел горящего человека, вы вышли на веранду. Простояв там некоторое время, вы ничего не увидели. Я настаиваю, что, выйдя на веранду, вы видели, как кто-то в состоянии сильного возбуждения поднимается от реки по лестнице. Этот человек умолил вас не говорить, что вы его видели, и вы не сказали. Теперь вы готовы признаться, что этим человеком был сэр Маршалл Данстен?
Глядя на него невидящими глазами, Салли ответила твердым, ровным голосом:
– Я ничего вам не скажу!
Часы мерно тикали…
– Более того, – продолжала она бесстрастным тоном, – вы устроили самую омерзительную западню на свете! Что вы себе вообразили о наших отношениях с Данстеном? Я что, похожа на ревнивую мексиканку? Думаете, если я солгала тогда, то сейчас начну доносить на него?
От пристального взгляда ее ледяных глаз меня начало коробить. Голос звучал внятно и четко, она выговаривала каждый слог. Салли посмотрела на меня:
– Ладно, я скажу, что там увидела. Я увидела Изабель Д'Онэ, идущую в комнату Данстена. А что, это запрещено?
– Глупышка вы маленькая! – спокойно произнес Банко-лен. – Я хочу доказать невиновность Данстена! Вы видели, как он бежал по тропинке в ночь убийства, и решили, что он замешан в преступлении. А потом он фактически сам признался в этом. Так вот – он лгал! А лгал потому, что на самом деле был с мадам Д'Онэ. И я хотел, чтобы вы увидели, как она сегодня вечером идет в его комнату, и узнали, что на самом деле он делал в ночь убийства. Он предпочел, чтобы вы сочли его убийцей!
Голос Банколена звучал так же ровно и бесстрастно, как ее. Казалось, он снова и снова обдумывал вопрос, устало глядя куда-то вдаль.
– Мисс Рейн, теперь вы понимаете, чью фигуру видели поднимающейся по внешней лестнице в комнату Д'Онэ? Это его жена возвращалась со свидания с Данстеном. Она поднялась по боковой тропинке, а он по лестнице, идущей с причала. Они очень боялись, как бы их не обнаружили, хотя Д'Онэ, по-видимому, спал как убитый… Будьте уверены, говорить с бароном Арнхаймом вам будет гораздо труднее, чем со мной. Вы что, хотите, чтобы и вас и Данстена повесили?
В голосе Банколена звучало явное презрение. От этих безжалостных слов ее бледное лицо налилось кровью. Салли несколько раз открыла рот и неуверенно провела рукой по глазам.
– Эта стерва! – с внезапной злобой произнесла девушка. – Эта мерзкая маленькая стерва! Да. О да! Я предполагала что-то вроде этого… И я не виню Данса, я его не виню. Она постоянно падает в обморок и вешается ему на шею. Ему это нравится.
Салли резко выкрикивала слова и нервно подмигивала с устрашающе решительным выражением лица. Она расстегнула верхнюю пуговицу пижамы. Под ней на шее висело платиновое обручальное кольцо. Девушка развязала веревочку, и кольцо со звоном упало на пол…
– Видите ли, мы собирались объявить об этом… когда… Данс потихоньку… разболтал об этом… своей семье. – Наморщив лоб, Салли подняла взгляд на Банколена, и ее голос звучал очень тихо. Вдруг ее глаза снова загорелись огнем праведного гнева. – Но вы… вы человек или кто? Откуда вы узнали?
– Сейчас я не имею права говорить вам, откуда мне стало известно о ваших отношениях, – ответил Банколен, – ведь это напрямую касается раскрытия преступления. Но ваша любовь к молодому человеку… простите меня… была видна в каждом взгляде, слове и жесте. – Он чуть заметно улыбнулся. – ИзабельД'Онэ…
– Маленькая дрянь!
– Будьте милосердны, мисс Рейн, будьте милосердны! Раздавленная бременем семейной жизни, но по сути безрассудная и страстная женщина… Гмм. – Он помолчал, глядя куда-то в пространство. – Это вас пугает? Не думаю. Она только-только обнаружила, что осмелилась быть безрассудной, и это открытие ее пьянит. Я не забуду сегодняшнего неприятного происшествия, когда Д'Онэ обвинил ее в том, что она, может быть, отравила его веронал. Это ее шокировало, и от последних угрызений совести не осталось и следа. Как она посмотрела на нас, стоя в дверях, когда уходила! Если бы я не знал правды, мне бы уже тогда все стало ясно. Ее взгляд говорил: «Все кончено». Ее взгляд говорил: «У меня есть любовник, я ухожу к нему, и мне наплевать, знаете вы об этом или нет». Будьте уверены, мисс Рейн, я это знал. Я знал, что леди… не слишком умна. В послании я написал: «Моя комната. Два часа. Сожгите». Убедившись, что ее муж принял веронал и заснул, я положил письмо иод дверь ее комнаты. Поэтому она отправилась к Данстену. А я проверил свою версию.
Салли Рейн смотрела на него с любопытством на грани ужаса.
– Да, – решительно произнесла она, – вы проверили вашу версию. Вы сущий дьявол. Вы проверили вашу версию! О боже мой! А что будет, когда она обнаружит, что письмо написал не он?
Банколен кивнул:
– Именно этого я и хочу. Когда я выложу перед ними карты, они ничего не смогут отрицать.