– Молчать, бездельники! – закричал он в бешенстве.– Откуда у вас эта смелость? Что вы там увидели? Испугались собственных теней?
Бретонцы указали ему на глубину долины, и не нужно было другого ответа, потому что отряд всадников вдруг двинулся из своего укрытия и направился прямо к Дюгесклену, лишь только подскакавший к отряду проводник обменялся с начальником несколькими словами.
Бертран, все еще убежденный в честных намерениях сира де Монбрёна, не сделал ни одного движения, чтобы удалиться.
– Ну что же вы, негодяи! – вскричал он, смеясь.– Разве вы не узнаете вассалов и солдат замка, в котором мы провели нынче ночь? Вероятно, они хотят нам что-нибудь сказать. Не заставим же их проехать лишнее!
Вслед за этим он дал шпоры коню и быстро поскакал к всадникам. Оруженосцы были поражены такой смелостью. Они обнажили оружие, перекрестились и бросились вслед за Дюгескленом, готовые умереть в этой неравной схватке.
Оттого ли, что дорога была чрезвычайно неровна, или, может быть, возобладало тайное нежелание драться с Дюгескленом, как бы то ни было, только монбрёнские воины не спешили. Дюгесклен доскакал к ним очень скоро. В тридцати шагах он резко остановился и, обнажив свой меч, вскричал громким голосом:
– Барон Монбрён! Ты ли приехал требовать поединка и взять назад свой залог? Выходи, я готов, если ты только дашь мне щит и не употребишь в дело своего копья.
Но, к величайшему удивлению, никто не отвечал на этот призыв, отряд продолжал двигаться на Дюгесклена, не говоря ни слова.
– Что это значит? Разве сира де Монбрёна нет здесь? Это измена! Я хочу видеть барона! Где он?
В эту минуту весь отряд бросился на мужественного Бертрана.
– Вот он,– произнес один из всадников, который, опустив забрало, ехал впереди отряда.– Ну-ка, храбрый рыцарь! Защищайся!
И он направил свое копье против Дюгесклена, который был без лат и щита и потому не мог защищаться. Он погиб бы, если б одним ловким маневром не заставил своего коня отпрыгнуть в сторону. Копье скользнуло вдоль кольчуги, не причинив никакого вреда. Слишком уверенный в своих силах, Дюгесклен заскрежетал зубами, и глаза его воспламенились.
– А, предатель! Изменник! Трус!
И каждое слово он сопровождал сильным ударом меча по голове незнакомого воина. Читатель, конечно, догадался, что это был сам барон.
Вассалы Монбрёна остановились в двух шагах от сражающихся, как бы предоставляя двум вождям самим решить ссору, но, видя, что владетель их зашатался под страшными ударами меча противника, бросились на Дюгесклена. Теснимый со всех сторон, Бертран бросил вокруг себя быстрый взор, как бы ища удобного места для защиты, но посреди описанной нами долины не было ни скалы, ни деревьев, куда, мог бы он прислониться и не дать воинам окружить себя. Итак, ему оставалось надеяться на свою геркулесову силу и необыкновенную быстроту коня. Страшный меч его рубил лес копий, устремленных против него, и подобно молоту устремлялся на тех, кто теснил более других. Кровь текла уже по латам, и один из всадников покатился вместе с конем наземь. Это усилило ярость других, и Бертрану пришлось бы плохо, если б в эту минуту его оруженосцы, подскакав, не бросились смело между ним и монбрёнскими воинами.
Бретонский рыцарь на минуту опомнился. Он поворотил коня и, подъехав к поверженному им всаднику, схватил щит и секиру убитого, потом одним прыжком вскочил в седло и снова врубился в сечу. Движения его были столь быстры и неожиданны, что никто из неприятелей не воспрепятствовал ему. Потрясая над головой привычным оружием, он бросился в самую гущу схватки и наносил столь сильные удары, что чуть было один не разогнал многочисленную толпу воинов, закованных в железо. Страшная секира дробила щиты, латы и, несмотря на шлемы, рассекала головы по самые плечи. В шуме сражения слышался только гул ударов, подобных тем, какими повергают в лесах огромные дубы. Пал еще один воин, и еще одна лошадь ускакала в поле. Вассалы Монбрёна были поражены страхом, и сами оруженосцы спрашивали себя – уж не олицетворенный ли демон войны, посланный на истребление человеческого рода, их господин?
Между тем барон был только оглушен могучими ударами своего недавнего гостя. Шлем его был из крепкой стали и легко мог выдержать удары меча. Он вскоре оправился. Надменные притязания его на силу и смелость поукротились при виде невероятных подвигов Бертрана, которого он надеялся победить в поединке. Барон не хотел уже подставлять себя под грозную секиру, которая поражала людей и коней и дробила их доспехи. Он довольствовался тем, что продолжал кричать и ободрять своих воинов, чтобы они окружили Дюгесклена.