– Непонятно! – сказал Доброе Копье.– Неужели барон успел предупредить латурский гарнизон? Поистине я теряюсь в догадках.
– Но как вы думаете поступить? – спросил Дюгесклен.
– Приказывайте сами, мессир. С вами я пойду против всех армий Франции и Англии.
– В таком случае именем Бога – вперед! – произнес решительно Дюгесклен.
Потом, оборотившись к живодерам, которые слышали рассказ товарища, он сказал им ободряющим тоном:
– Друзья! На нас, конечно, посыплются, тучи стрел и копий, но вы помните мой клич: «Гесклен! Гесклен! Гескленская Божья Матерь!» Она приносит счастье.
– Гесклен! Гесклен! – с восторгом повторила вся толпа.
И отряд пустился далее.
Едва только Дюгесклен и капитан с частью живодеров вышли из ущелья, как прямо против себя на дороге к Монбрёну они увидели одну из тех армий, о приближении которых известил их посланец. Она шла по направлению к замку и, сколько можно было судить с первого взгляда, состояла из двух- или трехсот человек. Но Бертран и Доброе Копье нисколько не испугались, они пришпорили коней и через несколько минут были на виду у незнакомого отряда, в котором появление толпы живодеров, по-видимому, вызвало внезапный страх.
По мере того как Бертран и Доброе Копье продвигались вперед, они с удивлением рассматривали странный этот отряд, так громко названный армией. Он состоял большей частью из пехотинцев, которые вообще были тогда в большом презрении. У них почти вовсе не было никакого оборонительного оружия, зато наступательного – в достаточном количестве. Они имели при себе луки, самострелы, железные палицы и прочее. Сверх того, многие из них были снабжены кирками, ломами, лестницами и другими инструментами, употреблявшимися тогда для приступов и осады укрепленных мест. Между этими воинами кое-где виднелись монахи с большими деревянными крестами в руках. Весь отряд шел в беспорядке, неся впереди белое знамя с изображением святого.
Молчаливость, равно как и дисциплина, казалось, не были характерны для этого странного войска. Однако во главе его ехал небольшой взвод кавалерии, состоявший человек из тридцати всадников и имевший вид более воинственный. При приближении Дюгесклена и живодеров этот взвод повернул назад и стал в арьергарде всего отряда, для защиты пехоты на случай нападения. По всему видно было, что он готовился должным образом принять незнакомцев, если они обнаружат агрессивные намерения.
– Клянусь святым Ивом! – вскричал бретонский рыцарь с улыбкой сожаления.– Кто эти молодцы? Никогда еще я не встречал такого забавного войска.
– Я думаю, мессир Бертран, оно не будет нам враждебно,– отвечал Доброе Копье.– Во всяком случае, враг будет не опасен. Но надо спросить, чего они хотят, потому что, если я не ошибаюсь, они намерены начать переговоры.
– Посмотрим! – произнес беззаботно Дюгесклен.
И в ту же минуту он поскакал к незнакомому отряду, между тем как капитан Доброе Копье остановил своих. Не доехав десяти шагов, Дюгесклен встретил рыцаря с золотыми шпорами и с гербом на щите. Это был начальник отряда, и оба парламентера, поравнявшись, раскланялись друг с другом с учтивостью.
– Могу ли узнать я, сир путешественник,– спросил Бертран,– что привлекло вас на монбрёнские земли в таком многочисленном сообществе?
– Сир оруженосец,– сухо отвечал незнакомец, который, глядя на костюм своего противника, не мог составить о нем точного понятия,– достаточно знать вам, что если вы не друзья или не союзники владетеля Монбрёна, то вам нечего бояться нас.
– Мы никого не боимся, мессир! Но не будем терять время понапрасну. Вы рыцарь – я так подозреваю, судя по вашей одежде,– я тоже рыцарь. Будем говорить по-солдатски. Пришли ли вы защитить Монбрён или напасть на него?
Незнакомец хотел отвечать с такой же откровенностью, как вдруг Доброе Копье, хорошенько рассмотрев неизвестных воинов, быстро подъехал к разговаривающим.
– Я догадался! – вскричал он.– Эти люди, сир, вассалы и наемные солдаты Солиньякского аббатства, у которых барон Монбрён отнял вчера обоз со съестными припасами. Держу пари, что воин, разговаривающий с вами, не кто иной, как сир де Нексон, рыцарь – защитник аббатства!
– Вы правы, капитан Доброе Копье,– отвечал незнакомец, подымая забрало своего шлема и показывая бледное, истомленное лицо человека, много страдавшего,– эти железные маски, закрывающие ваши лица, ввели нас в заблуждение, хотя я по виду ваших живодеров и подозревал, что вы здесь. Итак, капитан, вам известно, кто мы и с какой целью пришли сюда. Вчера сир де Монбрён изменнически завладел обозом, вверенным моему начальству, который принадлежал знаменитому и благочестивому Солиньякскому монастырю. Сверх того, вероломный барон опрокинул меня наземь, меня, сира де Нексона, бесчестным и предательским ударом в то время, когда я схватился с другим воином. Для отмщения обиды, нанесенной святому дому, которому я поклялся покровительствовать, а также для того, чтобы смыть оскорбление, мне сделанное, я, по приглашению достойного аббата и почтенных отцов Солиньяка, собрал этой ночью всех вассалов монастыря, Вигана и многих других окрестных местечек под знамя святого Элуа, патрона и основателя аббатства. Мы поклялись отомстить Монбрёну за его вероломство и разбои и до тех пор не отступим от замка, пока не добьемся своего. Мы хотим сейчас же осадить это гнездо грабежа и измены.