– Мужество торжествует, преданность гибнет! Рыцари и слуги, молитесь за душу Гийома де Латура!
Все встали на колени, и носилки скрылись под сводом часовни.
В ту минуту, когда Валерия хотела войти в часовню, Дюгесклен подошел к ней и спросил вполголоса:
– Надеюсь, что никакая горестная мысль не потревожила последних минут несчастного молодого человека?
– Никакая, мессир, он не сожалел о принесенной им жертве, хотя она очень дорого стоила.
– Да примет Господь душу его в жилище праведных! Но где вы, сударыня, хотите искать убежища теперь, когда совершенно свободны?
– В Бубонском аббатстве, где я воспитана, мессир, и вот этот почтенный священник завтра же проводит меня туда.
– Прекрасно, благородная девица! Но не может ли по крайней мере бедняга Анри надеяться, что впоследствии, когда утихнет ваше горе…
– Мессир,– возразила молодая девушка печально, но с достоинством,– я вдова Гийома де Латура.
Дюгесклен вернулся к толпе рыцарей, ждавших его, чтобы проститься, и сказал рыцарю Анри д’Арманьяку на ухо:
– Покуда ничего не потеряно.
Он обнял еще раз его и благородных рыцарей, своих родственников и друзей, потом, дав им последние наставления, вскочил на коня и поскакал через подъемный мост, сопровождаемый оруженосцами и королевским герольдом, посреди шумных и восторженных криков.
Выехав на поле перед Монбрёнским замком, он обернулся, чтобы взглянуть на французское знамя, развевавшееся на верху главной башни и отражавшее солнце в своих золотых лилиях. Мановением руки в последний раз простился он с рыцарями и воинами, толпившимися на стенах, и рысью поехал дальше – исполнять высокие и блестящие обязанности, на которые был призван для славы и блага Франции.
ЗАМОК МОНБРЁН
Перевод Ак. Михайлова
Часть первая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5
Часть вторая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 111