— Правда ваша, благородный господин, — заулыбался Брок, — токмо есть тута одно обстоятельство. Промеж ентой сукой да солтысовой дочкой конхфликт вышел. Велено, как доставим, показать ея благородной мазели Кшысе. Ну, солтысовой доньке, для опознания, так сказать. А тама ужо и на шибеницу. Слышь, красотуля? Недолга те осталось землю своей паскудной особой изгаживать. У, змейство зеленоглазое!
— Как вам только удалось ее поймать? — поинтересовался рыцарь, задумчиво поглаживая рукоять меча. — Разбойница, значит, осторожная должна быть. Каждой тени стеречься.
— Дык то проще всего оказалось! — просиял Грызь, оторвавшись от девичьей ножки, которую с превеликим рвением лапал все время разговора.
— Опять правда ваша, милсдарь мой, — кивнул Брок. — курва ента, Сколопендра, стал быть, ни одного убогого не пропустит. Чует, сучья мерзость, коли кому помощь стребуется. Странно, а милсдарь рыцарь? На большаке лютует, обозы потрошит, ручонки не то что по локоть — по самые подмышки в кровишше искупала, ан как узрит каво в бедствии, так тут как тут. Токмо на пути не стой. Иначь посечет. Тьфу, выползень поганый.
Сплюнув наземь, Брок хрустнул суставами пальцев, сжимая кулаки. Поднявшееся желание дать пленнице хорошего пинка прямиком в лицо, желательно по носу и глазам, удалось сдержать с трудом.
— Так вот, помотались мы тута с робятами, поспрошали где да што, выследили стал быть. Грызь у нас за увечного пошел, даром чтоль здоров, что твой боров на откорме. Пострадал токмо малёхо — пришлось яво в бочину ножиком пырнуть. Для пущей достоверности. Лёг, значицца под деревко, ровно мертвяк, кровь на одежде, все как полагается. Мы в засаде со Щукой, стережем. А когда она к нему подобралась — пождали мы немало. Осторожная она тварь. Мы уже и с задами нашими отсиженными проститься успели, ан нет, глядим идеть. Ну, вроде убедилась, что все тиха, Грызь та еще и постанывать стал, склонилася она к нему, тут мы и поспели. Грызь наш, «покойничек» ея в охапку облапил, мы сверху. Съездил я ей по башке оголовком меча, да виать крепка у ейной черепушки кость, так што пришлось оружье побросать да так скручивать. Вот ак оно и было, светлый шляхтич…
Рыцарь в последний раз скользнул взглядом по разбойнице, не стараясь скрыть брезгливой гримасы, исказившей его лицо. Охотнички, гроза разбойников, шваль подковырная. Втроем поймали одну тощую бабу. Подманили, черви. Разбойница, как же. «Конхфлинт» у них вышел. Знаем мы эти «конхфликты». Поцапались две девки из-за деревенского увальня, не иначе. А теперь одной из них болтаться на веревке только потому что другая — солтысова дочка. Ради такого можно быть обвиненной в чем угодно, не отмажешься. Поневоле Казимир поежился, трогая несвежим полотном рубахи давние рубцы. Вот так же три года назад… или четыре?.. его с Лихором обвинили в краже заговоренных мечей, и отходили плетью перед смердами на лобном месте в каком-то из вонючих сел. Они едва успели ноги унести. Тогда какой-то смерд их тоже обозвал ворами, а оправдаться они даже не успели.
Девчонку было жаль. Эх, ну почему он сразу не проехал мимо? И нужно ли ему это теперь, когда до цели — считанные дни пути.
— Скажи мне, человече, а сильно будет гневаться солтыс, если вы разбойницу эту, — он кивнул на сжавшуюся девку, — ему не доставите?
Брок вскинул нечесанную бороду и воззарился на проезжего с немалым изумлением.
— Да как же это не доставим, когда вот она, живая, вмиг доставим, сперва только…
— Сколько за нее назначена награда? — поморщившись, прервал его рыцарь.
Брок почесал под бородой.
— Ну, ить… стало быть… А зачем тебе это, милсдарь рыцарь? — в его голосе появились подозрительные нотки.
Казимир незаметно заложил руку за плащ, поглаживая пояс.
— Может, я смогу дать больше.
— Невже так девка приглянулась? — чернобородый Брок в недоумении оглянулся на разбойницу. — Ить тощая она, и грязная, как ведьма, а ваша милость…
— Сколько? — в голосе рыцаря звенела сталь.
— А стал быть, нисколько. Солтыс сказал — тащить живую либо мертвую, но чтоб была споймана и представлена перед его глаза, да чтобы без обману. А ты, милсдарь, езжай своей дорогой. Могет быть, ты ейный сообщник, так мы ить мигом…
Захлебнувшись последним словом, бородатый начал медленно оседать, выкатывая глаза и еще что-то булькая. На пока оставив нож в горле толстяка, Казимир рванул из ножен меч и, наехав гнедым на оторопело вскакивавшего Щуку, крепко саднул рукоятью замешкавшегося Грызя. С неожиданным проворством вывернувшись из-под копыт коня Казимира, Щука метнулся к бородатому и вырвал из его горла нож рыцаря, но бросить его не успел: обретя свободу, девка внезапно кинулась ему под ноги и опрокинула на землю. Подоспевшему Казимиру нужен был всего один удар, чтобы покончить с последним кметом солтыса.