— Спасибо.
Низший фейри лишь фыркнул:
— Это веление темнейшего Кэйворрейна. Еду тебе принесут духи, а мне пора.
И пропал.
Бравада смоталась от меня в тот же момент, как Айкен Драм растворился в воздухе.
Наигранное воодушевление сменил вполне понятный страх. Мысли крутились в голове, и то, что вспоминалось про обитателей Неблагого Двора, заставляло кровь холодеть в жилах.
Каких только тварей не водилось тут согласно легендам!
Величественные мертвые воины — слуа — пировали под чертогами королевских холмов, чьи своды были настолько высоки, что могли вместить даже горных великанов.
Красноколпачные гоблины, что купают свои головные уборы в крови врагов или просто случайных путников.
Прекрасные гвиллионы, властители подгорных пещер, чье великолепие могло соперничать с небосводом в полдень.
Всадники и гончие Дикой Охоты, дурная слава о которых настолько укоренилась в умах людей, что они до сих пор прячутся по домам в ночь, когда в небесах несется кавалькада волшебных воинов.
В общем, в этом свете гулять по дворцу резко расхотелось.
Я присела на роскошное кресло, бездумно погладила деревянные завитки резного подлокотника и запустила пальцы в волосы. И те практически сразу застряли в переплетении прядей.
— Надо расчесаться, — сама себе сказала я.
Почему-то сейчас мне было особенно важно услышать человеческий голос, пусть даже это и будет мой собственный.
Меня медленно, но верно накрывало страхом и паникой.
Семь лет!
Я тут на семь лет!
День за днем, месяц за месяцем мне жить в окружении дивного народа, и это вообще ни разу не прекрасно.
А родители? А моя старенькая бабушка? А, в конце концов, мое ателье, которое только-только начало приносить стабильный доход?! Притом в первую очередь оно было востребовано из-за моих вышивок, стало быть, заменить меня некому.
А я тут. Буду сидеть за прялкой и прясть для короля чрезвычайно ценные нити, из которых он плетет мироздание.
Пальцы невольно сжались в кулаки, и я прерывисто выдохнула, ощущая боль в корнях волос. Выпрямилась, и едва не отшатнулась!
Потому что прямо передо мной висел в воздухе искристый вихрь, в центре которого крутилась… расческа.
Точнее, массажная щетка. Золоченая, со светлой щетиной и зеркальцем на другой стороне она плыла ко мне по воздухе вместе с шепотом, едва слышным, как падающий снег.
— Госпоже потребуется что-то еще?
К моему стыду протянутая за щеткой рука позорно дрожала. Пальцам было решительно плевать на вопли разума о том, что трясущиеся лапки — это недостойно. Нас тут едва в паучих не обратили! Потом на нас орал брауни, вкрадчиво мурлыкал король, а теперь вот духи летают!
Вихрь уплотнился, трансформируясь в подобие детской фигурки. Девочка или мальчик — непонятно. Черты лица смазанные, волосы парят вокруг головы, словно они легче воздуха, а вместо ног все тот же вихрь.
— Как тебя зовут? — спросила я, прижимая к груди обжигающе ледяной металл расчески.
— Тау.
— М-м-м… ты теперь будешь мне помогать, Тау?
Почему-то требовать у короля слуг было просто, а вот спрашивать в лицо, не слуга ли мне этот маленький вихрь, — стыдно и неловко.
— Рад служить золотой пряхе, — поклонился дух.
— Спасибо. А где… туалетный столик?
Зеркал в комнате толком не было, а расчесывать свою копну на ощупь не хотелось.
— Ванная комната еще не готова, но я могу создать вам зеркало.
Не успела я кивнуть, как с потолка посыпались снежинки. Стремительно сливаясь между собой, они сначала собрались в снежный шар, а после он превратился в плоский круг с идеальным покрытием, из которого на меня с удивлением пялилась потрепанная обстоятельствами и фейрями блондинка.
Я дотронулась до царапины на щеке, и лишь вздохнула.
— Благодарю тебя, Тау.
— Если понадоблюсь, то достаточно позвать по имени.
Дух поклонился и оставил меня одну.
Причесывалась я медленно, тщательно и печально. И долго. В результате волосы стали мягкими, прямо шелковыми и создали изрядный контраст с внешним видом.
Царапина — ладно. Она заживет. Как и сбитые коленки, как и изодранные, стертые ноги. А вот одежду остается только выкинуть.
Зеркало, созданное духом, висело в воздухе перед моим лицом, и я умещалась в нем лишь до груди. Но хватило и этого.
С ужасом всмотревшись наконец-то в свое отражение, я опустила глаза. Не поверив им, ощупала себя, осмотрела, насколько смогла, и слезы все-таки потекли.
Платье! Это же мое лучшее, выходное, всего один раз надетое платье! Нежно-сиреневое, сшитое собственноручно, подчеркивавшее все лучшее в фигуре, с невесомой нижней юбкой, скроенной так, чтобы создавать иллюзию облака, обвивавшего мои бедра… Ладно — работа, но и ткань обошлась мне в сумасшедшие деньги!